Неточные совпадения
Не ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется —
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и целуется
У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все село шатается,
Что даже церковь старую
С высокой колокольнею
Шатнуло раз-другой! —
Тут трезвому, что голому,
Неловко… Наши странники
Прошлись еще по площади
И к вечеру покинули
Бурливое село…
На радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не
драться зря,
А
с толком дело спорное
По разуму, по-божески,
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни
с женами,
Ни
с малыми ребятами,
Ни
с стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка.
С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то
дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!
— А вы изволили слышать о Прячникове? — сказал Туровцын, оживленный выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание. — Вася Прячников, — сказал он
с своею доброю улыбкой влажных и румяных губ, обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, — мне нынче рассказывали, он
дрался на дуэли в Твери
с Квытским и убил его.
— Скверная история, но уморительная. Не может же Кедров
драться с этим господином! Так ужасно горячился? — смеясь переспросил он. — А какова нынче Клер? Чудо! — сказал он про новую французскую актрису. — Сколько ни смотри, каждый день новая. Только одни французы могут это.
Видно, я очень переменилась в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен
драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду
с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты умер без меня, невозможно!
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не
дерись, невежа, а ступай в часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ
с гитарой и кудрями.
— В том-то и дело, что премерзейшее дело! Говорят, что Чичиков и что подписано завещание уже после смерти: нарядили какую-то бабу, наместо покойницы, и она уж подписала. Словом, дело соблазнительнейшее. Говорят, тысячи просьб поступило
с разных сторон. К Марье Еремеевне теперь подъезжают женихи; двое уж чиновных лиц из-за нее
дерутся. Вот какого роду дело, Афанасий Васильевич!
А вот теперь смотрите сюда: этот франт,
с которым я сейчас
драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь…
Лежат они поперек дороги и проход загораживают; их ругают со всех сторон, а они, «как малые ребята» (буквальное выражение свидетелей), лежат друг на друге, визжат,
дерутся и хохочут, оба хохочут взапуски,
с самыми смешными рожами, и один другого догонять, точно дети, на улицу выбежали.
— А
с Марфой Петровной почти никогда не
дрались.
— Все, слава богу, тихо, — отвечал казак, — только капрал Прохоров
подрался в бане
с Устиньей Негулиной за шайку горячей воды.
— Как не задуматься, — отвечал я ему. — Я офицер и дворянин; вчера еще
дрался противу тебя, а сегодня еду
с тобой в одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя.
Ну, как
с безумных глаз
Затеет
драться он, потребует к разделке!
Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать, за ней ходила кошечка
с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом,
с которым он все-таки должен был
драться.
— Я буду
драться серьезно, — повторил Павел Петрович и отправился на свое место. Базаров,
с своей стороны, отсчитал десять шагов от барьера и остановился.
— Сил моих нет! — не раз
с отчаянием восклицал Николай Петрович. — Самому
драться невозможно, посылать за становым — не позволяют принципы, а без страха наказания ничего не поделаешь!
— Учиться нам следовало бы, учиться, а не
драться, — гулким басом говорил он. —
Драться мы умеем только
с турками, да и тех не дают нам бить…
Там есть социалисты-фабианцы, но о них можно и не упоминать, они взяли имя себе от римского полководца Фабия Кунктатора, то есть медлителя, о нем известно, что он был человеком тупым, вялым, консервативным и, предоставляя
драться с врагами Рима другим полководцам, бил врага после того, как он истощит свои силы.
Это нельзя было понять, тем более нельзя, что в первый же день знакомства Борис поссорился
с Туробоевым, а через несколько дней они жестоко, до слез и крови,
подрались.
— Я-то? Я — в людей верю. Не вообще в людей, а вот в таких, как этот Кантонистов. Я, изредка, встречаю большевиков. Они, брат, не шутят! Волнуются рабочие, есть уже стачки
с лозунгами против войны, на Дону — шахтеры
дрались с полицией, мужичок устал воевать, дезертирство растет, — большевикам есть
с кем разговаривать.
— Совершенно верно: Шидловский, Шингарев, Шульгин, конечно — Милюков, Львов, Половцев и твой дядя. Это и есть бюро «Прогрессивного блока». Решили бороться
с властью и принять все меры, чтобы армия спокойно
дралась.
Греми, слава, трубой!
Мы
дрались, турок,
с тобой.
По горам твоим Балканским
Раздалась слава о нас!
Но девки, парни стали дразнить его: «А ты, Бобыль, эдак-то не можешь!» Тот рассердился, полез
драться с Гришей.
— Верно!
Дрались бы
с кем ближе…
Сомова говорила о будущем в тоне мальчишки, который любит кулачный бой и совершенно уверен, что в следующее воскресенье будут
драться.
С этим приходилось мириться, это настроение принимало характер эпидемии, и Клим иногда чувствовал, что постепенно, помимо воли своей, тоже заражается предчувствием неизбежности столкновения каких-то сил.
— За наше благополучие! — взвизгнул Лютов, подняв стакан, и затем сказал, иронически утешая: — Да, да, — рабочее движение возбуждает большие надежды у некоторой части интеллигенции, которая хочет… ну, я не знаю, чего она хочет! Вот господин Зубатов, тоже интеллигент, он явно хочет, чтоб рабочие
дрались с хозяевами, а царя — не трогали. Это — политика! Это — марксист! Будущий вождь интеллигенции…
Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов
с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы
дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской.
Они остановились друг против друга, как петухи, готовые
подраться. Но Клим почувствовал, что ссориться
с Дроновым не следует.
Потом, десятка два, ужинать поехали, а после ужина возгорелась битва литераторов, кошкодав Куприн
с Леонидом Андреевым
дрались, Муйжель плакал, и вообще был кавардак…
С Титом Никонычем сначала она побранилась и чуть не
подралась, за подарок туалета, а потом поговорила
с ним наедине четверть часа в кабинете, и он стал немного задумчив, меньше шаркал ножкой, и хотя говорил
с дамами, но сам смотрел так серьезно и пытливо то на Райского, то на Тушина, что они глазами в недоумении спрашивали его, чего он от них хочет. Он тотчас оправлялся и живо принимался говорить дамам «приятности».
— Боюсь, конечно боюсь. Да князь уж потому
драться не станет, что
дерутся с ровней.
Я решил в душе высидеть, замирая, пока Татьяна Павловна выпроводит гостью (если на мое счастье сама не войдет раньше зачем-нибудь в спальню), а потом, как уйдет Ахмакова, пусть тогда мы хоть
подеремся с Татьяной Павловной!..
— Конечно, я должен бы был тут сохранить секрет… Мы как-то странно разговариваем
с вами, слишком секретно, — опять улыбнулся он. — Андрей Петрович, впрочем, не заказывал мне секрета. Но вы — сын его, и так как я знаю ваши к нему чувства, то на этот раз даже, кажется, хорошо сделаю, если вас предупрежу. Вообразите, он приходил ко мне
с вопросом: «Если на случай, на днях, очень скоро, ему бы потребовалось
драться на дуэли, то согласился ль бы я взять роль его секунданта?» Я, разумеется, вполне отказал ему.
— Ах, опять ты
подерешься с Ламбертом! —
с беспокойством заметил мальчик. — Позвоните уж вы лучше!
«Он не убьет Бьоринга, а наверно теперь в трактире сидит и слушает „Лючию“! А может, после „Лючии“ пойдет и убьет Бьоринга. Бьоринг толкнул меня, ведь почти ударил; ударил ли? Бьоринг даже и
с Версиловым
драться брезгает, так разве пойдет со мной? Может быть, мне надо будет убить его завтра из револьвера, выждав на улице…» И вот эту мысль провел я в уме совсем машинально, не останавливаясь на ней нисколько.
Чукчи держат себя поодаль от наших поселенцев, полагая, что русские придут и перережут их, а русские думают — и гораздо
с большим основанием, — что их перережут чукчи. От этого происходит то, что те и другие избегают друг друга, хотя живут рядом, не оказывают взаимной помощи в нужде во время голода, не торгуют и того гляди еще
подерутся между собой.
Свиньи,
с связанными ногами, делали отчаянные усилия встать и издавали пронзительный визг; петухи, битком набитые в плетеную корзинку,
дрались между собою, несмотря на тесноту; куры неистово кудахтали.
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они
дрались с войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега и не побывать на нем. О войне
с Турцией тоже не решено, вместе
с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Иногда хозяин побежденного петуха брал его на руки, доказывал, что он может еще
драться, и требовал продолжения боя. Так и случилось, что один побежденный выиграл ставку. Петух его, оправившись от удара, свалил
с ног противника, забил его под загородку и так рассвирепел, что тот уже лежал и едва шевелил крыльями, а он все продолжал бить его и клевом и шпорами.
То видишь точно целый город
с обрушившимися от какого-нибудь страшного переворота башнями, столбами и основаниями зданий, то толпы слонов, носорогов и других животных, которые
дрались в общей свалке и вдруг окаменели.
Вы знаете, что были и есть люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог,
дрались с зверями,
с стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем
с них портреты и делаем бюсты.
Путешественник проходил сквозь строй лишений, нужд, питался соленым мясом, пил воду, зажав нос;
дрался с дикими.
На арене ничего еще не было. Там ходил какой-то распорядитель из тагалов, в розовой кисейной рубашке, и собирал деньги на ставку и за пари. Я удивился,
с какой небрежностью индийцы бросали пригоршни долларов, между которыми были и золотые дублоны. Распорядитель раскладывал деньги по кучкам на полу, на песке арены. На ней, в одном углу, на корточках сидели тагалы
с петухами, которым предстояло
драться.
Огромные холмы
с белым гребнем,
с воем толкая друг друга, встают, падают, опять встают, как будто толпа вдруг выпущенных на волю бешеных зверей
дерется в остервенении, только брызги, как дым, поднимаются да стон носится в воздухе.
Вы едва являетесь в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое белье, крахмалит, моет, как в Петербурге; является портной,
с длинной косой, в кофте и шароварах, показывает образчики сукон, материй, снимает мерку и шьет европейский костюм; съедете на берег — жители не разбегаются в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб
драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить в гостиницу.
«Русский, — отвечал он, — в 1814 году взят французами в плен, потом при Ватерлоо
дрался с англичанами, взят ими, завезен сюда, женился на черной, имею шестерых детей».
Здесь тореадоры — унтер-офицеры,
дерутся с дрянными, измученными быками…»
— Пожалуйста, переведите это, — сказал он Нехлюдову. — Вы поссорились и
подрались, а Христос, который умер за нас, дал нам другое средство разрешать наши ссоры. Спросите у них, знают ли они, как по закону Христа надо поступить
с человеком, который обижает нас.
— Разве вы не слыхали?.. ее сын убит на дуэли.
Дрались с Позеном. Единственный сын. Ужасно. Мать так убита.