— Себя, конечно. Себя, по завету
древних мудрецов, — отвечал Макаров. — Что значит — изучать народ? Песни записывать? Девки поют постыднейшую ерунду. Старики вспоминают какие-то панихиды. Нет, брат, и без песен не весело, — заключал он и, разглаживая пальцами измятую папиросу, которая казалась набитой пылью, продолжал...
И по наружности Пищалкин стал походить на
древнего мудреца: волосы его на темени вылезли, а пополневшее лицо совершенно застыло в какое-то величавое желе уже ничем не обузданной добродетели.
Когда она была еще девочкой, он пугал ее напоминанием о звездах, о
древних мудрецах, о наших предках, подолгу объяснял ей, что такое жизнь, что такое долг; и теперь, когда ей было уже двадцать шесть лет, продолжал то же самое, позволяя ей ходить под руку только с ним одним и воображая почему-то, что рано или поздно должен явиться приличный молодой человек, который пожелает вступить с нею в брак из уважения к его личным качествам.
Шкапы с книгами, ландкарты, глобусы, бюсты
древних мудрецов, большой письменный стол, заваленный бумагами — все доказывало, что я нахожусь в кабинете ученого человека.
Частный принял довольно сухо Ковалева и сказал, что после обеда не то время, чтобы производить следствие, что сама натура назначила, чтобы, наевшись, немного отдохнуть (из этого коллежский асессор мог видеть, что частному приставу были небезызвестны изречения
древних мудрецов), что у порядочного человека не оторвут носа и что много есть на свете всяких майоров, которые не имеют даже и исподнего в приличном состоянии и таскаются по всяким непристойным местам.
От места скрещивания двух перекладинок шло сияние, вроде расходящихся во все стороны коротких лучей. Чжан-Бао сказал, что это перья. Вот почему у «лоца севохини» всегда руки раскрыты и вот почему он улетел на небо. И опять начались разговоры про летающих людей, у которых на спине и руках вырастают крылья — и у китайца и у удэхейца были свои аргументы. Первый обосновывал свои доказательства на мнениях
древних мудрецов, а удэхеец ссылался на какого-то гольдского шамана, сильнее которого не было еще на земле.
Неточные совпадения
Да, конечно же, нет в русской армии ни одного порочного полка. Есть, может быть, бедные, загнанные в непроходимую глушь, забытые высшим начальством, огрубевшие полки. Но все они не ниже прославленной гвардии. Да, наконец… и тут перед Александровым встает давно где-то вычитанный
древний греческий анекдот: «Желая посрамить одного из знаменитых
мудрецов, хозяева на званом обеде посадили его на самое отдаленное и неудобное место. Но
мудрец сказал с кроткой улыбкой: „Вот средство сделать последнее место первым“.
Человек
древнего мира мог считать себя вправе пользоваться благами мира сего в ущерб другим людям, заставляя их страдать поколениями, потому что он верил, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Яфетова и Хамова отродья. Величайшие
мудрецы мира, учители человечества Платон, Аристотель не только оправдывали существование рабов и доказывали законность этого, но даже три века тому назад люди, писавшие о воображаемом обществе будущего, утопии, не могли представить себе его без рабов.
Из двери белого домика, захлестнутого виноградниками, точно лодка зелеными волнами моря, выходит навстречу солнцу
древний старец Этторе Чекко, одинокий человечек, нелюдим, с длинными руками обезьяны, с голым черепом
мудреца, с лицом, так измятым временем, что в его дряблых морщинах почти не видно глаз.
Во граде Святого Петра воскресали для них священные тени Героев и
мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая
древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение страны их, радовались пребыванию своему в стране великих дел и Героев.
Еще с самых
древних времен
мудрецы учили тому, что не надо есть мяса животных, а питаться растениями, но
мудрецам не верили, и все ели мясо. Но в наше время с каждым годом находится всё больше и больше людей, которые считают грехом есть мясо и не едят его.
Мысли, собранные здесь, принадлежат самым разнообразным авторам, начиная с браминской, конфуцианской, буддийской письменности, и до евангелия, посланий и многих, многих как
древних, так и новых мыслителей. Большинство этих мыслей, как при переводах, так и при переделке, подверглись такому изменению, что я нахожу неудобным подписывать их именами их авторов. Лучшие из этих неподписанных мыслей принадлежат не мне, а величайшим
мудрецам мира.