Неточные совпадения
В последний раз пробежавшая
дрожь прохватила члены, и уже сменила ее приятная теплота.
— Придет, Софья, придет! Не беспокойся! — вся
дрожа в ужасном припадке злобы, злобы зверской, прокричала Татьяна. — Ведь слышала, сам обещал воротиться! дай ему, блажнику, еще
раз,
последний, погулять-то. Состарится — кто ж его тогда,
в самом деле, безногого-то нянчить будет, кроме тебя, старой няньки? Так ведь прямо сам и объявляет, не стыдится…
— Верочка, друг мой, ты упрекнула меня, — его голос
дрожал, во второй
раз в жизни и
в последний раз;
в первый
раз голос его
дрожал от сомнения
в своем предположении, что он отгадал, теперь
дрожал от радости: — ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви. Я оскорбил тебя своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос дал мне такой упрек! Посмотри, слезы на моих глазах, с детства первые слезы
в моей жизни!
Глядь —
в самом деле простая масть. Что за дьявольщина! Пришлось
в другой
раз быть дурнем, и чертаньё пошло снова драть горло: «Дурень, дурень!» — так, что стол
дрожал и карты прыгали по столу. Дед разгорячился; сдал
в последний раз. Опять идет ладно. Ведьма опять пятерик; дед покрыл и набрал из колоды полную руку козырей.
Старуха сама оживала при этих рассказах. Весь день она сонно щипала перья, которых нащипывала целые горы… Но тут,
в вечерний час,
в полутемной комнате, она входила
в роли, говорила басом от лица разбойника и плачущим речитативом от лица матери. Когда же дочь
в последний раз прощалась с матерью, то голос старухи жалобно
дрожал и замирал, точно
в самом деле слышался из-за глухо запертой двери…
В последних словах г. Ратча, и на этот
раз в самом его хохоте, слышалось нечто другое, чем обычное его глумление, — слышалось желание оскорбить. Так по крайней мере мне показалось и так поняла его Сусанна. Она невольно
дрогнула, покраснела, закусила нижнюю губу. Светлая точка, подобная блеску слезы, мелькнула у ней на реснице, и, быстро поднявшись, она вышла вон из комнаты.
На улице было тихо: никто не ехал и не шел мимо. И из этой тишины издалека раздался другой удар колокола; волны звука ворвались
в открытое окно и дошли до Алексея Петровича. Они говорили чужим ему языком, но говорили что-то большое, важное и торжественное. Удар раздавался за ударом, и когда колокол прозвучал
последний раз и звук,
дрожа, разошелся
в пространстве, Алексей Петрович точно потерял что-то.
Когда ж безумца увели
И шум шагов умолк вдали,
И с ним остался лишь Сокол,
Боярин к двери подошел;
В последний раз в нее взглянул,
Не вздрогнул, даже не вздохнул
И трижды ключ перевернул
В ее заржавленном замке…
Но… ключ
дрожал в его руке!
Потом он отворил окно:
Всё было на небе темно,
А под окном меж диких скал
Днепр беспокойный бушевал.
И
в волны ключ от двери той
Он бросил сильною рукой,
И тихо ключ тот роковой
Был принят хладною рекой.
В субботу Меркулов звонил
в последний раз и, когда Семен почти насильно отнял у него веревку, был бледен от усталости и волнения, и колени его
дрожали.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказываньи
последних слов: лицо его
дрогнуло, левая икра ноги начала мерно
дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи, Балашев, не
раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры
в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.