Неточные совпадения
Дети играют на улице, у берега, и их голоса раздаются пронзительно-чисто по реке и по вечерней заре; к воздуху примешивается паленый запах овинов, роса начинает исподволь стлать дымом по полю, над лесом
ветер как-то ходит вслух, словно лист закипает, а тут зарница,
дрожа, осветит замирающей, трепетной лазурью окрестности, и Вера Артамоновна, больше ворча, нежели сердясь, говорит, найдя меня
под липой...
Вздыхал
ветер, и
дрожали огни фонарей, а казалось —
дрожит темно-серое небо, засевая землю мелким, как пыль, октябрьским дождем. Мокрая проститутка тащила вверх по улице пьяного, держа его
под руку, толкая, он что-то бормотал, всхлипывал. Женщина утомленно и глухо сказала...
В это время черная масса
дрогнула и закачалась, точно лес
под внезапно налетевшим
ветром. Глухой и короткий стон яростно прокатился над ней. В один миг она тесно сжалась, и тотчас же опять раздалась, разорвавшись клочьями, и опять сжалась. И, оглушая друг друга неистовыми криками, люди сплелись в безобразной свалке.
Мой товарищ, природный украинец, приподнялся на стременах, и лицо его даже слегка покраснело
под слоем загара. Он смотрел кругом, но никого и ничего не было видно.
Ветер тихо шевелил соломою крыши, чуть-чуть шелестела тайга, и жалобный переливчатый крик орленка или коршуна один резко нарушал тишину. Казалось, вот-вот сейчас
дрогнет что-то и вся эта иллюзия малороссийского хуторка на дальнем севере расплывется, как дымное марево…
Тётка Татьяна, согнувшись, расстилала по полу полотно, над головой её торчали ноги отца, большие, тяжёлые, с кривыми пальцами.
Дрожал синий огонь лампады, а жёлтые огоньки трёх свеч напоминали о лютиках в поле,
под ветром.
Меня сняли с коня, бледного, чуть дышавшего. Я весь
дрожал, как былинка
под ветром, так же как и Танкред, который стоял, упираясь всем телом назад, неподвижно, как будто врывшись копытами в землю, тяжело выпуская пламенное дыхание из красных, дымящихся ноздрей, весь
дрожа, как лист, мелкой
дрожью и словно остолбенев от оскорбления и злости за ненаказанную дерзость ребенка. Кругом меня раздавались крики смятения, удивления, испуга.
Иногда он бросался чем-то и потяжелее: черепитчатая крыша домика
дрожала под ударами, а каменные стены гудели так, будто внутри самих камней дышал и искал выхода пойманный
ветер.
Я долго взволнованно ходил по улицам,
под ветром и снегом. До сих пор мне странно вспомнить, как остро пронзало мне в детстве душу всякое переживание обиды, горя, страха или радости, — какая-то быстрая, судорожная
дрожь охватывала всю душу и трепала ее, как в жесточайшей лихорадке. С горящими глазами я шагал через гребни наметенных сугробов, кусал захолодавшие красные пальцы и думал...