Неточные совпадения
С зубовным скрежетом вырвал их Чертопханов из рук оторопелого Перфишки, стал высекать
огонь сам: искры сыпались обильно, еще обильнее сыпались проклятия и даже стоны, — но трут либо не загорался, либо погасал, несмотря на
дружные усилия четырех напряженных щек и губ!
Снимание шкуры с убитого животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь, были уже глубокие сумерки. Мы шли долго и наконец увидели
огни бивака. Скоро между деревьями можно было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли собой
огонь. На биваке собаки встретили нас
дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись до самой ночи.
— Амбар, соседи, отстаивайте! Перекинется
огонь на амбар, на сеновал, — наше всё дотла сгорит и ваше займется! Рубите крышу, сено — в сад! Григорий, сверху бросай, что ты на землю-то мечешь! Яков, не суетись, давай топоры людям, лопаты! Батюшки-соседи, беритесь
дружней, — бог вам на помочь.
Эта вера по привычке — одно из наиболее печальных и вредных явлений нашей жизни; в области этой веры, как в тени каменной стены, все новое растет медленно, искаженно, вырастает худосочным. В этой темной вере слишком мало лучей любви, слишком много обиды, озлобления и зависти, всегда
дружной с ненавистью.
Огонь этой веры — фосфорический блеск гниения.
Было приятно и весело смотреть на эту хорошую,
дружную жизнь в борьбе с
огнём.
Когда, оставив лошадей в определенном месте, они стали подходить к амбару, навстречу им раздался
дружный ружейный
огонь, и в то же время другой отряд якутов кинулся к татарским лошадям.
Озаряемые сияньем луны, палатки нашего бивака казались иссиня-белыми. Около них чуть теплился
огонь. Мои спутники уже спали: из палатки доносился
дружный храп. Кто-то бредил во сне. Я тихонько пробрался на свое место и скоро заснул крепким сном.
Было еще темно, когда удэхеец разбудил меня. В очаге ярко горел
огонь, женщина варила утренний завтрак. С той стороны, где спали стрелки и казаки, несся
дружный храп. Я не стал их будить и начал осторожно одеваться. Когда мы с удэхейцем вышли из юрты, было уже совсем светло. В природе царило полное спокойствие. Воздух был чист и прозрачен. Снежные вершины высоких гор уже озарились золотисторозовыми лучами восходящего солнца, а теневые стороны их еще утопали в фиолетовых и синих тонах. Мир просыпался…
То же самое тайною, невысказываемою мыслью сидело в головах солдат. Когда улеглась паника от обстрела переправы, откуда-то донеслось
дружное, радостное «ура!». Оказалось, саперы под
огнем навели обрушившийся мост, вывезли брошенные орудия, и командир благодарил их. А по толпам отступавших пронесся радостно-ожидающий трепет, и все жадно спрашивали друг друга...
В самом деле, маленькие пастухи обоего пола, топорщась в кружок около разложенных
огней, едва светящихся в тумане, беззаботно перекликались по рощам песнями своими, как ночные соловьи; в одном месте пели стих, в другом продолжали другой, так далее, и вдруг в разных местах соединяли голоса свои в один
дружный хорный припев: «Лиго!
Певец
На поле бранном тишина;
Огни между шатрами;
Друзья, здесь светит нам луна,
Здесь кров небес над нами,
Наполним кубок круговой!
Дружнее! руку в руку!
Запьём вином кровавый бой
И с падшими разлуку.
Кто любит видеть в чашах дно,
Тот бодро ищет боя…
О всемогущее вино,
Веселие героя!