Неточные совпадения
— Ах, ужаснее всего мне эти соболезнованья! — вскрикнула Кити, вдруг рассердившись. Она
повернулась на стуле, покраснела и быстро зашевелила пальцами, сжимая то тою, то
другою рукой пряжку пояса, которую она держала. Долли знала эту манеру сестры перехватывать руками, когда она приходила в горячность; она знала, как Кити способна была в минуту горячности забыться и наговорить много лишнего и неприятного, и Долли хотела успокоить ее; но было уже поздно.
Насыщенные богатым летом, и без того на всяком шагу расставляющим лакомые блюда, они влетели вовсе не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя, пройтись взад и вперед по сахарной куче, потереть одна о
другую задние или передние ножки, или почесать ими у себя под крылышками, или, протянувши обе передние лапки, потереть ими у себя над головою,
повернуться и опять улететь, и опять прилететь с новыми докучными эскадронами.
Еще помолишься о том, чтобы дал бог счастия всем, чтобы все были довольны и чтобы завтра была хорошая погода для гулянья,
повернешься на
другой бок, мысли и мечты перепутаются, смешаются, и уснешь тихо, спокойно, еще с мокрым от слез лицом.
Он
повернулся в
другую сторону и увидел женщину, казалось, застывшую и окаменевшую в каком-то быстром движении.
— Я видел, видел! — кричал и подтверждал Лебезятников, — и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять в суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она
повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку,
другою, левой, вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел!
Раскольников, как только вышел Разумихин, встал,
повернулся к окну, толкнулся в угол, в
другой, как бы забыв о тесноте своей конуры, и… сел опять на диван. Он весь как бы обновился; опять борьба — значит, нашелся исход!
Базаров растопырил свои длинные и жесткие пальцы… Аркадий
повернулся и приготовился, как бы шутя, сопротивляться… Но лицо его
друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза почудилась ему в кривой усмешке его губ, в загоревшихся глазах, что он почувствовал невольную робость…
Клим
повернулся к нему спиною, а Дронов, вдруг, нахмурясь, перескочил на
другую тему...
Немедленно хор повторил эти две строчки, но так, что получился карикатурный рисунок словесной и звуковой путаницы. Все певцы пели нарочито фальшиво и все гримасничали, боязливо оглядывая
друг друга, изображая испуг, недоверие, нерешительность; один даже
повернулся спиною к публике и вопросительно повторял в угол...
Он ждал каких-то
других слов. Эти были слишком глупы, чтобы отвечать на них, и, закутав голову одеялом, он тоже
повернулся спиною к жене.
Женщина стояла, опираясь одной рукой о стол, поглаживая
другой подбородок, горло, дергая коротенькую, толстую косу; лицо у нее — смуглое, пухленькое, девичье, глаза круглые, кошачьи; резко очерченные губы. Она
повернулась спиною к Лидии и, закинув руки за спину, оперлась ими о край стола, — казалось, что она падает; груди и живот ее торчали выпукло, вызывающе, и Самгин отметил, что в этой позе есть что-то неестественное, неудобное и нарочное.
Простонав, Дуняша
повернулась на
другой бок, — Самгин тихонько спросил...
Я
повернулся на
другой бок — над ухом раздался дуэт и потом трио, а там все смолкло и вдруг — укушение в лоб, не то в щеку.
Чтобы переделать мир по-новому, надо, чтобы люди сами психически
повернулись на
другую дорогу.
Дмитрий Федорович встал, в волнении шагнул шаг и
другой, вынул платок, обтер со лба пот, затем сел опять, но не на то место, где прежде сидел, а на
другое, на скамью напротив, у
другой стены, так что Алеша должен был совсем к нему
повернуться.
— Здесь все
друзья мои, все, кого я имею в мире, милые
друзья мои, — горячо начала она голосом, в котором дрожали искренние страдальческие слезы, и сердце Алеши опять разом
повернулось к ней.
— Как зе мозно, васе благородие! Я цестный зид, я не украл, а для васего благородия достал, точно! И уз старался я, старался! Зато и конь! Такого коня по всему Дону
другого найти никак невозмозно. Посмотрите, васе благородие, что это за конь такой! Вот позалуйте, сюда! Тпру… тпру…
повернись, стань зе боком! А мы седло снимем. Каков! Васе благородие?
Одним утром Матвей взошел ко мне в спальню с вестью, что старик Р. «приказал долго жить». Мной овладело какое-то странное чувство при этой вести, я
повернулся на
другой бок и не торопился одеваться, мне не хотелось видеть мертвеца. Взошел Витберг, совсем готовый. «Как? — говорил он, — вы еще в постеле! разве вы не слыхали, что случилось? чай, бедная Р. одна, пойдемте проведать, одевайтесь скорее». Я оделся — мы пошли.
Раз ночью слышу, чья-то рука коснулась меня, открываю глаза. Прасковья Андреевна стоит передо мной в ночном чепце и кофте, со свечой в руках, она велит послать за доктором и за «бабушкой». Я обмер, точно будто эта новость была для меня совсем неожиданна. Так бы, кажется, выпил опиума,
повернулся бы на
другой бок и проспал бы опасность… но делать было нечего, я оделся дрожащими руками и бросился будить Матвея.
— Вот там; да ее не заводим: многие гости обижаются на машину — старье, говорят! У нас теперь румынский оркестр… — И, сказав это, метрдотель
повернулся, заторопился к
другому столу.
Пока он с наслаждением засматривался на Аглаю, весело разговаривавшую с князем N. и Евгением Павловичем, вдруг пожилой барин-англоман, занимавший «сановника» в
другом углу и рассказывавший ему о чем-то с одушевлением, произнес имя Николая Андреевича Павлищева. Князь быстро
повернулся в их сторону и стал слушать.
Птичница медленно
повернулась и вышла, снова впустив
другое, очередное облако стоявшего за дверью холода.
Заслышав по зале легкий шорох женского платья, Бахарев быстро
повернулся на стуле и, не выпуская из руки стакана,
другою рукою погрозил подходившей к нему Лизе.
Лиза
повернулась, взглянула на своего
друга, откинулась назад и, протянув обе руки, радостно воскликнула...
Так и теперь, после скоропостижной смерти Ваньки-Встаньки и последовавшего на
Другой день самоубийства Женьки, она своей бессознательно-проницательной душой предугадала, что судьба, до сих пор благоволившая к ее публичному дому, посылавшая удачи, отводившая всякие подводные мели, теперь собирается
повернуться спиною.
Случалось ли вам, читатель, в известную пору жизни, вдруг замечать, что ваш взгляд на вещи совершенно изменяется, как будто все предметы, которые вы видели до тех пор, вдруг
повернулись к вам
другой, неизвестной еще стороной? Такого рода моральная перемена произошла во мне в первый раз во время нашего путешествия, с которого я и считаю начало моего отрочества.
— Ну-с, мой милый, у меня всегда было священнейшим правилом, что с
друзьями пить сколько угодно, а одному — ни капли. Au revoir! Успеем еще, спрыснем как-нибудь! — проговорил Петр Петрович и, поднявшись во весь свой огромный рост, потряс дружески у Вихрова руку, а затем он
повернулся и на своих больных ногах присел перед Грушей.
Предложение мое встретило радушный прием. Марья Потапьевна томно улыбнулась и даже, оставив горизонтальное положение на кушетке,
повернулась в мою сторону; «калегварды» переглянулись
друг с
другом, как бы говоря: nous allons rire. [сейчас посмеемся (франц.)]
У него есть глаза и сердце только до тех пор, пока закон спит себе на полках; когда же этот господин сойдет оттуда и скажет твоему отцу: «А ну-ка, судья, не взяться ли нам за Тыбурция Драба или как там его зовут?» — с этого момента судья тотчас запирает свое сердце на ключ, и тогда у судьи такие твердые лапы, что скорее мир
повернется в
другую сторону, чем пан Тыбурций вывернется из его рук…
Я не знал еще, что такое голод, но при последних словах девочки у меня что-то
повернулось в груди, и я посмотрел на своих
друзей, точно увидал их впервые. Валек по-прежнему лежал на траве и задумчиво следил за парившим в небе ястребом. Теперь он не казался уже мне таким авторитетным, а при взгляде на Марусю, державшую обеими руками кусок булки, у меня заныло сердце.
Молодой человек вскочил на ноги, но
другой офицер, постарше, остановил его движением руки, заставил сесть и,
повернувшись к Санину, спросил его, тоже по-французски...
Дубков сделал, будто не слышит меня, и
повернулся в
другую сторону.
Оба стояли некоторое время
друг против
друга. Петр Степанович
повернулся и самоуверенно направился прежнею дорогой.
И вот, только что я успел
повернуться, произошла
другая мерзость, но только гораздо сквернее первой.
Медленно и осторожно
повернувшись на одном месте, пароход боком причалил к пристани. Тотчас же масса людей, в грубой овечьей подражательности, ринулась с парохода по сходне на берег, давя, толкая и тиская
друг друга. Глубокое отвращение почувствовала Елена, ко всем этим красным мужским затылкам, к растерянным, злым, пудренным впопыхах женским лицам, потным рукам, изогнутым угрожающе локтям. Казалось ей, что в каждом из этих озверевших без нужды людях сидело то же самое животное, которое вчера раздавило ее.
Митька взял медленно в руки одну за
другой, осмотрел каждую и, перебрав все дубины,
повернулся прямо к царю.
Остаток вечера я просидел за книгой, уступая время от времени нашествию мыслей, после чего забывал, что читаю. Я заснул поздно. Эта первая ночь на судне прошла хорошо. Изредка просыпаясь, чтобы
повернуться на
другой бок или поправить подушки, я чувствовал едва заметное покачивание своего жилища и засыпал опять, думая о чужом, новом, неясном.
Мне пришлось собираться среди матросов, а потому мы взаимно мешали
друг другу. В тесном кубрике среди раскрытых сундуков едва было где
повернуться. Больт взял взаймы у Перлина, Чеккер — у Смита. Они считали деньги и брились наспех, пеня лицо куском мыла. Кто зашнуровывал ботинки, кто считал деньги. Больт поздравил меня с прибытием, и я, отозвав его, дал ему пять золотых на всех. Он сжал мою руку, подмигнул, обещал удивить товарищей громким заказом в гостинице и лишь после того открыть, в чем секрет.
Калатузов нехотя, что называется, как вор на ярмарке,
повернулся, наклонился в один бок плечом, потом перевалился на
другой, облокотился кистями обеих рук о парту и медленно возгласил...
Другим обстоятельством, сильно смутившим Татьяну Власьевну, было то, что Владимир Петрович был у них в доме всего один раз —
повернулся с полчасика, поговорил, поблагодарил за все и ушел к себе.
Повернулся в
другую — третьим зацепило, и ни шагу.
— То вас неприятно поразил разговор о доходах Квашнина? — догадалась Нина с той внезапной, инстинктивной проницательностью, которая иногда осеняет даже самых недалеких женщин. — Да? Я угадала? — Она
повернулась к нему и опять обдала его глубоким, ласкающим взором. — Ну, говорите откровенно. Вы ничего не должны скрывать от своего
друга.
Петр и жена его,
повернувшись спиной к окнам, пропускавшим лучи солнца, сидели на полу; на коленях того и
другого лежал бредень, который, обогнув несколько раз избу, поднимался вдруг горою в заднем углу и чуть не доставал в этом месте до люльки, привешенной к гибкому шесту, воткнутому в перекладину потолка.
Вон Франция намеднись какой-то дрянной Тунисишко захватила, а сколько из этого разговоров вышло? А отчего? Оттого, голубушка, что не успели еще люди порядком наметиться, как кругом уж галденье пошло. Одни говорят: нужно взять!
другие — не нужно брать! А кабы они чередом наметились да потихоньку дельце обделали: вот, мол, вам в день ангела… с нами бог! — у кого же бы
повернулся язык супротивное слово сказать?!
Они смотрели
друг на
друга в упор, и Лунёв почувствовал, что в груди у него что-то растёт — тяжёлое, страшное. Быстро
повернувшись к двери, он вышел вон и на улице, охваченный холодным ветром, почувствовал, что тело его всё в поту. Через полчаса он был у Олимпиады. Она сама отперла ему дверь, увидав из окна, что он подъехал к дому, и встретила его с радостью матери. Лицо у неё было бледное, а глаза увеличились и смотрели беспокойно.
Крик его, как плетью, ударил толпу. Она глухо заворчала и отхлынула прочь. Кузнец поднялся на ноги, шагнул к мёртвой жене, но круто
повернулся назад и — огромный, прямой — ушёл в кузню. Все видели, что, войдя туда, он сел на наковальню, схватил руками голову, точно она вдруг нестерпимо заболела у него, и начал качаться вперёд и назад. Илье стало жалко кузнеца; он ушёл прочь от кузницы и, как во сне, стал ходить по двору от одной кучки людей к
другой, слушая говор, но ничего не понимая.
Человек круто
повернулся и пошёл к
другому выходу, а там стоял Зарубин и высоким голосом кричал...
— Сотвори молитву, родимый! да
повернись на
другой бок, авось и заснешь.
— Да вы не отказались от наследства, а приняли его, — возразил Грохов. «Конечно… — вертелось было у него на языке, — существуют и
другие статьи закона по этому предмету…» Но он не высказал этого из боязни Янсутского, зная, какой тот пройдоха, и очень возможно, что, проведав о советах, которые бы Грохов дал противной стороне, он и его, пожалуй, притянет к суду. — Обратитесь к какому-нибудь
другому адвокату, а я умираю, — мне не до дел! — заключил он и
повернулся к стене.
— О! ну, нет, конечно, — ответил тот, и я был оставлен, — при триумфе и сердечном веселье. Группа перешла к
другому концу зала. Я
повернулся, еще, первый раз свободно вздохнув, прошел между всем обществом, как дикий мустанг среди нервных павлинов, и уселся в углу, откуда был виден весь зал, но где никто не мешал думать.