Неточные совпадения
Рядом с красотой — видел ваши заблуждения, страсти, падения, падал сам, увлекаясь вами, и вставал опять и все звал вас, на высокую гору, искушая — не
дьявольской заманкой, не царством суеты, звал именем другой
силы на путь совершенствования самих себя, а с собой и нас: детей, отцов, братьев, мужей и… друзей ваших!
Первое условие достигается нейтральным гуманистическим прогрессом, элементарным освобождением человечества; это общее поле, на котором работают и
силы божеские, и
силы дьявольские и на котором дано будет окончательное сражение.
Этот род магии страшнее всякого другого, и горе тому, кто стал медиумом, пассивным проводником магических
сил дьявольской скуки.
Второе условие есть выявление путем исторического прогресса сверхчеловеческих
сил, встреча обетований Божьих с обетованиями
дьявольскими.
Начиналась такая
дьявольская гроза, подобной которой никогда, ни раньше, ни потом, не видывал Александров: необычайной
силы гроза, оставшаяся на долго лет в памяти коренных москвичей, потому что она снесла наголо Анненгофскую Лефортовскую рощу и разрушила вдребезги более сотни московских деревянных домишек.
— Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву… Ну, так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою лошадь… Никак, он нас увидел… садится на коня… Кой прах! Что ж он стоит на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается… Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он скачет к нам… Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная
сила! Не
дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки светы!. Точно, это Кирша!
— Видеть Кавказ, — внушает Серафим, — значит видеть истинное лицо земли, на коем — не противореча — сливаются в одну улыбку и снежная чистота души ребёнка и гордая усмешка мудрости
дьявольской. Кавказ — проба
сил человека: слабый дух подавляется там и трепещет в страхе пред
силами земли, сильный же, насыщаясь ещё большей крепостью, становится высок и остр, подобно горе, возносящей алмазную вершину свою во глубину небесных пустынь, а вершина эта — престол молний.
Главное, я не могу постигнуть этого постоянного напряжения ума и воли, этой
дьявольской траты душевных
сил.
Свойства ведьм еще страшнее: они умеют летать и обладают чрезвычайной физической
силой; на теле у них
дьявольские пятна, руки от плеч и ноги от колен — синие, налитые кровью, измученные.
Надобно из самаго зла извлекать для себя возможную пользу: потщимся и
силу дьявольскую эксплуатировать в пользу костела!
Для того чтобы открылась какая-либо
сила, нужно противодействие как основа для ее раскрытия, «in Ja und Nein bestehen alle Dinge, es sei Göttlich, Teuflisch, Irdisch, oder was genannt werden mag» [В Да и Нет находятся все вещи, то есть божественные,
дьявольские, земные, или какие еще можно назвать (нем.).] [Ciaassen, 11,43.].
Коромыслов. Это ужасно, Катя! К несчастью, я художник, на всю жизнь испорченный человек, и минутами я — как бы тебе это сказать? — даже с некоторым интересом, удовольствием вижу, как выявляется в тебе это новое и… И мне хочется раздеть тебя — нет, нет!.. и писать с тебя вакханку, Мессалину, и вообще черт знает кого. Боже мой, какая это темная
сила — человек! Не знаю, чувствуешь ли ты это сама или нет, но от тебя исходит какой-то
дьявольский соблазн, и в твоих глазах… минутами, конечно…
— Удалось мне, державный, захватить до десятка баб ведуний, — докладывал он царю, — всячески склонял я их к признанию, священников заставлял их отчитывать, святою водою кропить… не поддаются чары
дьявольские… упорствуют, проклятые, слова не добьешься от них… А может и духовные тоже осетены, так молитва их и не действует… Разве только лично ты, государь, поборешь словом да светлым взглядом твоим
силу дьявольскую… — заключил хитрый доносчик.
Григорий Семенов в мельчайших подробностях рассказал Якову Потаповичу обнаруженную им измену Татьяны Веденеевой и смерть ее от его руки, возникшее в его уме решение, затаив свою злобу против Малюты, остаться у него на службе с единственною целью вызнать его намерения относительно княжны Евпраксии и помешать привести в исполнение грязные замыслы этого
дьявольского отродья, что он, по мере
сил, пока и исполнял.
Явилось решение: побороть
силу дьявольскую.
Современники в то и последующее описываемое нами время смотрели на зарождающийся «светский театр» как на дело
дьявольское и богопротивное, и глядели, приговаривая: «с нами крестная
сила». Публичные представления на Красной площади в конце 1704 года на время прекратились: Яган Кунтш, этот предтеча современных антрепренеров, бежал из Москвы, не заплатив жалованья никому из своих служащих.