— Дети мои, дети моего сердца! — сказал он. — Живите, цветите и в минуты счастья вспоминайте когда-нибудь про бедного изгнанника! Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание есть несчастье! Скитальцем пойду я теперь по земле с моим посохом, и кто знает? может быть, через несчастья мои я стану еще добродетельнее! Эта мысль —
единственное оставшееся мне утешение!
— Russenkinder, ihr habt Besuch! (“Маленькие русские, к вам пришли!”) Это истопница Мария влетела в пустой класс, где мы, сестра Ася и я,
единственные оставшиеся в пансионе пансионерки, равнодушно перевертываем листы наших хрестоматий в ожидании завтрашней, ничего не обещающей, Пасхи.
Неточные совпадения
Я слышал, как он ударил ее, бросился в комнату и увидал, что мать, упав на колени, оперлась спиною и локтями о стул, выгнув грудь, закинув голову, хрипя и страшно блестя глазами, а он, чисто одетый, в новом мундире, бьет ее в грудь длинной своей ногою. Я схватил со стола нож с костяной ручкой в серебре, — им резали хлеб, это была
единственная вещь,
оставшаяся у матери после моего отца, — схватил и со всею силою ударил вотчима в бок.
Белоярцев, молодой маркиз,
оставшийся единственною особою в Москве, студент Коренев, некий студент Незабитовский (из богородицких дачников) и вообще все уцелевшие особы рассыпавшегося кодла стали постоянно стекаться к Лизе на ее вечерние чаи и засиживались долго за полночь, препровождая время в прениях или чаще всего в безмолвном слушании бычковских лекций.
Далее, Ченцов
единственное небольшое именьице свое,
оставшееся у него непромотанным, умолял дядю продать или взять за себя, но только выслать ему — и выслать как можно скорее — денег, потому что он, выздоровев, все-таки предполагал непременно уехать на Кавказ, где деньги ему будут нужны на экипировку.
Поэтому Иудушка остался очень доволен, что ему не привелось даже покривить душой, объявляя себя
единственным законным наследником
оставшегося после матери имущества.
На кашу,
единственное блюдо,
оставшееся для утоления его голода!
Подозрения ее оправдались; шкатулка была даже не заперта; из пяти тысяч,
единственного капитала,
оставшегося от продажи с аукционного торга мужнина имения, она недосчиталась ровно трех тысяч.
Этого письма уже не с кем было отправить сию же минуту, потому что все люди были в разгоне, и Глафира, поручив его отнести
оставшемуся единственному слуге, уехала в приведенной ей извозчичьей карете, меж тем как вслед за ее отъездом пошли звонок за звонком, и один за другим появились: Бодростин, Горданов, Ропшин и наконец даже Кишенский. Все они были довольно разнообразно смущены неожиданным и внезапным прибытием Глафиры и суетились и метались по квартире.
Я пропала. Не могла же я вытянуть среди целой кучки
оставшихся билетов счастливый первый,
единственный, который я знала отлично…
Величественную и стройную картину представлял из себя храм святой Софии, основанный князем Владимирским, сыном Ярослава Великого,
оставшийся доныне
единственным памятником древнего Новгорода, когда благочестивый архиепископ, облаченный в крещатую ризу, с паствой своей преклонил колена перед алтарем и клир умилительно запел молитву: «Царю небесный».
Ближайшей родственницей и
единственной наследницей после нее оказалась княгиня Зинаида Сергеевна Святозарова, так как
единственная,
оставшаяся в живых дочь графини уже более двадцати лет находились в безвестном отсутствии.
Глаза бабушки обращаются к висевшему в углу киоту (
единственное сокровище,
оставшееся от прежней жизни), и она продолжает молиться за Верочку. За себя ей, бабушке, нечего молиться. Ей немного надо. Угол в богадельне, койка и все. Ее песенка спета. А вот Верочка… Верочка… С трудом старуха опускается на колени. Больные ноги что-то плохо сгибаются в суставах.
Вот как она узнала о похищении из банка суммы, падавшей на мою ответственность. К ней хаживала вдова канцелярского служителя,
оставшаяся после смерти мужа с многочисленным семейством без всяких средств к существованию. Агнеса помогала временами этой женщине. Приходит она к ней и рассказывает, что ее сына, лет двадцати пяти, служащего в общественном банке,
единственного ее кормильца, посадили в острог по подозрению, что он был участником в расхищении сумм.
Величественную и стройную картину представил из себя храм святой Софии, основанный князем Владимиром, сыном Ярослава Великого,
оставшийся доныне
единственным памятником древнего Новгорода, когда благочестивый архиепископ, облаченный в крещатую ризу, с паствой своей преклонил колено перед алтарем и клир умилительно запел молитву «Царь Небесный».
— Иннокентий Антипович —
единственный человек,
оставшийся мне верным, спасен от смерти тобой и моим сыном, — сказала Марья Петровна, несколько успокоившись. — Я благодарю за это Бога! Сын заплатил долг своей матери… Но где он теперь? Где он?
У нее был племянник — сын ее покойной любимой сестры, которого она считала своим прямым и
единственным наследником, каким он был и по закону, а потому и берегла копейку, считая ее не своей, а «Аркаши», как она звала Аркадия Петровича Савина,
оставшегося в детстве сиротой после одного за другим умерших родителей и когда-то воспитывавшегося в московском корпусе, и воскресные и праздничные дни проводившего у Ираиды Степановны, боготворившей мальчика.
Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат —
единственный близкий человек,
оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно.