Неточные совпадения
Я ее крепко обнял, и так мы оставались долго. Наконец губы наши сблизились и слились в
жаркий, упоительный
поцелуй; ее руки были холодны как лед, голова горела. Тут между нами начался один из тех разговоров, которые на бумаге не имеют смысла, которых повторить нельзя и нельзя даже запомнить: значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере.
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но
целью взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между
жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
Маша не отрывала ее… и вдруг ее губки коснулись моей щеки, и я почувствовал их
жаркий и свежий
поцелуй.
В тесной комнатке, ничем не отличавшейся от прежней, знакомой Климу, он провел у нее часа четыре.
Целовала она как будто
жарче, голоднее, чем раньше, но ласки ее не могли опьянить Клима настолько, чтоб он забыл о том, что хотел узнать. И, пользуясь моментом ее усталости, он, издали подходя к желаемому, спросил ее о том, что никогда не интересовало его...
Долго шептали они, много раз бабушка крестила и
целовала Марфеньку, пока наконец та заснула на ее плече. Бабушка тихо сложила ее голову на подушку, потом уже встала и молилась в слезах, призывая благословение на новое счастье и новую жизнь своей внучки. Но еще
жарче молилась она о Вере. С мыслью о ней она подолгу склоняла седую голову к подножию креста и шептала горячую молитву.
С отъездом Веры Райского охватил ужас одиночества. Он чувствовал себя сиротой, как будто
целый мир опустел, и он очутился в какой-то бесплодной пустыне, не замечая, что эта пустыня вся в зелени, в цветах, не чувствуя, что его лелеет и греет природа, блистающая лучшей,
жаркой порой лета.
Между тем, отрицая в человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным
целям, не замечая, что все это делалось ненужным при том, указываемом им, случайном порядке бытия, где люди, по его словам, толпятся, как мошки в
жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать место другому такому же столбу.
Он не отводил глаз от ее профиля, у него закружилась голова… Румяные и
жаркие щеки ее запылали ярче и жгли ему лицо. Она
поцеловала его, он отдал
поцелуй. Она прижала его крепче, прошептала чуть слышно...
И то и другое подается вместе, мне кажется, между прочим, с тою
целью, чтоб гости разделились на партии, одни за пирожное, другие за
жаркое.
Он снисходит на «стогны
жаркие» южного города, как раз в котором всего лишь накануне в «великолепном автодафе», в присутствии короля, двора, рыцарей, кардиналов и прелестнейших придворных дам, при многочисленном населении всей Севильи, была сожжена кардиналом великим инквизитором разом чуть не
целая сотня еретиков ad majorem gloriam Dei. [к вящей славе Господней (лат.).]
Хотя время еще раннее, но в рабочей комнате солнечные лучи уже начинают исподволь нагревать воздух. Впереди предвидится
жаркий и душный день. Беседа идет о том, какое барыня сделает распоряжение. Хорошо, ежели пошлют в лес за грибами или за ягодами, или нарядят в сад ягоды обирать; но беда, ежели на
целый день за пяльцы да за коклюшки засадят — хоть умирай от жары и духоты.
Поцеловав меня, она ушла, а мне стало нестерпимо грустно, я выскочил из широкой, мягкой и
жаркой кровати, подошел к окну и, глядя вниз на пустую улицу, окаменел в невыносимой тоске.
Она проспала
целый час, а мы с отцом и сестрицей, говоря шепотом и наблюдая во всем тишину, напились чаю, даже позавтракали разогретым в печке
жарким.
Солнце
жаркими лучами
Грудь Кавказа
целовало,
И под страстными огнями
Все цвело и ликовало.
Лишь старик Казбек угрюмый
Этой ласке не поддался
И один с своею думой
Под снегами оставался.
Из-за ласки лицемерной
Не хотел менять одежды
И сменить свой холод верный
На весенние надежды.
Жарче дня и слаще ночи Мой севильский
поцелуй, А жене ты прямо в очи Очень глупые наплюй.
Почти
целый месяц продолжалась наивная, очаровательная сказка нашей любви, и до сих пор вместе с прекрасным обликом Олеси живут с неувядающей силой в моей душе эти пылающие вечерние зори, эти росистые, благоухающие ландышами и медом утра́, полные бодрой свежести и звонкого птичьего гама, эти
жаркие, томные, ленивые июньские дни…
В
жаркое летнее время надобно удить рано, а в холодное —
целый день.
На второе давали всякое
жаркое: то
целый баран на двух противнях, то телячья нога, то гусь с картошкой или индюшка.
любят ли ее верно, да на
целый ли век? Ну, и тут слов! слов! слов! Со словами
целая свора разных, разных прихвостней. Все она собирается любить «
жарче дня и огня», а годы все идут, и сберется она полюбить, когда ее любить никто не станет, или полюбит того, кто менее всего стоит любви. Выйдет ничего себе повесть, если хорошенько разыграть.
Учреждение корпуса на счет дворян стало
жаркою мечтою дяди: этим разом достигались две
цели, и обе первостепенной важности: государю будет доставлено удовольствие, непосредственными виновниками которого будут дворяне, а бедные дети получат большой безвозмездный воспитательный приют.
Должно признаться, что некоторые из них достигают в этом искусстве до такого совершенства, что действительно утрачивают, наконец, всякую способность понимать свое время: один такой оригинал, выползая на минуту из своей раковины, положим, не находит для себя безопасным ни одного кресла в театре; другой стремглав бежит от извозчика, который по ошибке завернет с ним не в тот переулок, куда ему сказано; третий огулом смущается от взгляда каждого человека, и все они вместе готовы сжечь
целый исторический труд свой, если на них искоса посмотрит кухарка, подавшая приготовленное для них
жаркое.
Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не
целовал такого ока;
Гарема брызжущий фонтан
Ни разу
жаркою порою
Своей жемчужною росою
Не омывал подобный стан!
Еще ничья рука земная,
По милому челу блуждая,
Таких волос не расплела;
С тех пор как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не цвела.
И боже мой, неужели не ее встретил он потом, далеко от берегов своей родины, под чужим небом, полуденным,
жарким, в дивном вечном городе, в блеске бала, при громе музыки, в палаццо (непременно в палаццо), потонувшем в море огней, на этом балконе, увитом миртом и розами, где она, узнав его, так поспешно сняла свою маску и, прошептав: «Я свободна», задрожав, бросилась в его объятия, и, вскрикнув от восторга, прижавшись друг к другу, они в один миг забыли и горе, и разлуку, и все мучения, и угрюмый дом, и старика, и мрачный сад в далекой родине, и скамейку, на которой, с последним, страстным
поцелуем, она вырвалась из занемевших в отчаянной муке объятий его…
Здесь мы отдыхали в
жаркие летние дни, по
целым часам лежа на мягкой траве и чутко прислушиваясь к вечному шепоту высоких столетних сосен; чтение и разговоры как-то особенно хорошо удавались в этом бору, и, как я ни старался, дело не обошлось без таких тем, которые волновали больного.
Услыша ласковое ржанье
Желанных вороных коней,
Чье сердце, полное вниманья,
Тут не запрыгало сильней?
Забыта
жаркая перина…
«Малашка, дура, Катерина,
Скорее туфли и платок!
Да где Иван? какой мешок!
Два года ставни отворяют…»
Вот ставни настежь.
Целый дом
Трет стекла тусклые сукном —
И любопытно пробегают
Глаза опухшие девиц
Ряды суровых, пыльных лиц.
Сима трепетал под ее
поцелуями, точно раненый журавль, горел
жарким огнем и, закрыв глаза, искал губами ее губ.
Вот мы и ушли с полянки, на которой
жарче всего, а на этой-то полянке и сидело
целое общество неспавших господ.
Но только послышится звонкий голос Алексея, только завидит она его, горячий, страстный трепет пробежит по всему ее телу, память о промелькнувшем счастье с Евграфом исчезнет внезапно, как сон… Не наглядится на нового друга, не наслушается сладких речей его, все забывает, его только видит, его только слышит… Ноет, изнывает в мучительно-страстной истоме победное сердце Марьи Гавриловны, в
жарких объятьях, в страстных
поцелуях изливает она кипучую любовь на нового друга.
Она чувствует
жаркие объятья его, ее губы чувствуют горячий
поцелуй мужа…
Так раздумывает сам с собой, идучи из обители Бояркиных, Петр Степаныч… Старая любовь долго помнится, крепче новой на сердце она держится: побледнел в его памяти кроткий, миловидный образ Дуни Смолокуровой, а Фленушки, бойкой, пылкой, веселой Фленушки с мыслей согнать нельзя… Вспоминаются ночные беседы в перелеске, вспоминаются горячие ее
поцелуи, вспоминаются
жаркие ее объятия… «Ох, было, было времечко!..» — думает он.
Обширная усадьба, несколько деревянных бараков, два-три больших каменных корпуса, паровая машина стучит
целый день, освещение электрическое, в кухне все стряпают на пару, даже
жаркое выходит готовым из парового шкапа; вокруг поля есть запашка, рига, скотный двор, кузница. В каждом отделении — мужском и женском — мастерские. Буйные особо, и у них садики, где их держат в хорошую погоду почти
целый день. Ему предложил директор выбрать какое-нибудь ремесло. Он взял кузнечное.
Эти сведения, добытые из зелененькой брошюрки, развлекали его, но не настраивали на тот лад, как он сам желал бы. Он бросил путеводитель, закрыл глаза и откинулся вглубь. Ему хотелось поскорее быть у главной
цели его поездки. Осталось всего несколько верст до Троицы. День стоял не
жаркий, уже осенний. Он попадет, наверно, к концу обедни, поклонится мощам, обойдет всю святыню, съездит в Вифанию и в Гефсиманский скит.
Он погрузился в одну мысль о Мариорице. Вся душа его, весь он — как будто разогретая влажная стихия, в которой Мариорица купает свои прелести. Как эта стихия, он обхватил ее горячей мечтой, сбегает струею по ее округленным плечам, плещет
жаркою пеною по лебединой шее, подкатывается волною под грудь, замирающую сладким восторгом; он липнет летучею брызгою к горячим устам ее, и черные кудри
целует, и впивается в них, и весь, напитанный ее существом, ластится около нее тонким, благовонным паром.
И
жаркие ласки, и пламенные
поцелуи, и угодливость ее мужу своему, и досужество в домашнем быту — все было по сердцу нашему казаку.
И
жаркий, тревожный
поцелуй не возмутил его чистых видений.
— Дело было
жаркое! — говорили они. — Народ японцы жидкий, плюгавый, но силища их была страсть,
целая армия, а нас всего два полка.
Целый день был
жаркий, где-то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.