Неточные совпадения
Его
брат, Дарья Александровна и Степан Аркадьич, все в полном туалете, уже
ждали его, чтобы благословить образом.
Досадуя на жену зa то, что сбывалось то, чего он
ждал, именно то, что в минуту приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, что с
братом, ему приходилось заботиться о ней, вместо того чтобы бежать тотчас же к
брату, Левин ввел жену в отведенный им нумер.
Константин Левин был очень рад, тем более что он не
ждал уже в это лето
брата Николая.
Но Каренина не дождалась
брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только
брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила
брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать
ждала его, он опять вошел в вагон.
Когда он проснулся, вместо известия о смерти
брата, которого он
ждал, он узнал, что больной пришел в прежнее состояние.
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо
ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней за то, что она была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену
брата. Ему казалось, что она не бросит камня и с простотой и решительностью поедет к Анне и примет ее.
Если бы Левин был теперь один с
братом Николаем, он бы с ужасом смотрел на него и еще с большим ужасом
ждал, и больше ничего бы не умел сделать.
Но напрасно обрадовавшиеся
братья и сестры кидают с берега веревку и
ждут, не мелькнет ли вновь спина или утомленные бореньем руки, — появление было последнее.
— А чего такого? На здоровье! Куда спешить? На свидание, что ли? Все время теперь наше. Я уж часа три тебя
жду; раза два заходил, ты спал. К Зосимову два раза наведывался: нет дома, да и только! Да ничего, придет!.. По своим делишкам тоже отлучался. Я ведь сегодня переехал, совсем переехал, с дядей. У меня ведь теперь дядя… Ну да к черту, за дело!.. Давай сюда узел, Настенька. Вот мы сейчас… А как,
брат, себя чувствуешь?
Авдотья Романовна пристально вглядывалась в
брата и
ждала дальше. Обе уже были предуведомлены о ссоре Настасьей, насколько та могла понять и передать, и исстрадались в недоумении и ожидании.
Схватка произошла в тот же день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он
ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (так он называл обоих
братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
— Так, — сказал он. — Очень просто. А я,
брат, все чего-то необыкновенного
жду…
— Не склеилась у нас беседа, Самгин! А я чего-то
ждал. Я,
брат, все
жду чего-то. Вот, например, попы, — я ведь серьезно
жду, что попы что-то скажут. Может быть, они скажут: «Да будет — хуже, но — не так!» Племя — талантливое! Сколько замечательных людей выдвинуло оно в науку, литературу, — Белинские, Чернышевские, Сеченовы…
— Идем, — сказал Лютов, хлопнув его по плечу, и обратился к Самгину: — Если б не он — избили бы меня. Идем,
брат! Полотенце? Сейчас,
подожди…
— Это я знаю, — согласился Дронов, потирая лоб. — Она,
брат… Да. Она вместо матери была для меня. Смешно? Нет, не смешно. Была, — пробормотал он и заговорил еще трезвей: — Очень уважала тебя и
ждала, что ты… что-то скажешь, объяснишь. Потом узнала, что ты, под Новый год, сказал какую-то речь…
—
Подождите,
брат Василий! Сестры и
братья, — несчастная женщина эта случайно среди нас,
брат Василий не предупредил, о чем она будет говорить…
— Я как-нибудь, через
брата, или соберусь с силами и сама отвечу на эти письма, дам понять, в каком я положении, отниму всякие надежды на свидание. А теперь мне нужно пока дать ему знать только, чтоб он не ходил в беседку и не
ждал напрасно…
Райский
подождал на дворе. Яков принес ключ, и Марфенька с
братом поднялись на лестницу, прошли большую переднюю, коридор, взошли во второй этаж и остановились у двери комнаты Веры.
— Туда… в последний раз, свидание необходимо — проститься… — шептала она со стыдом и мольбой. — Пустите меня,
брат… Я сейчас вернусь, а вы
подождите меня… одну минуту… Посидите вот здесь, на скамье…
— Ну, я все уладил: куда переезжать? Марфенька приняла подарок, но только с тем, чтобы и вы приняли. И бабушка поколебалась, но окончательно не решилась,
ждет — кажется, что скажете вы. А вы что скажете? Примете, да? как сестра от
брата?
— Слушай,
брат, — шепнула мне украдкой Лиза, — они его
ждут.
Я
ждал, что буду тотчас обижен каким-нибудь взглядом Версиловой или жестом, и приготовился; обидел же меня ее
брат в Москве, с первого же нашего столкновения в жизни.
Я очень
ждал вас весь день, Аркадий Макарович, чтоб открыть вам, как
брату Лизы, то, чего она еще не знает.
— Только подумаем, любезные сестры и
братья, о себе, о своей жизни, о том, что мы делаем, как живем, как прогневляем любвеобильного Бога, как заставляем страдать Христа, и мы поймем, что нет нам прощения, нет выхода, нет спасения, что все мы обречены погибели. Погибель ужасная, вечные мученья
ждут нас, — говорил он дрожащим, плачущим голосом. — Как спастись?
Братья, как спастись из этого ужасного пожара? Он объял уже дом, и нет выхода.
— Ну хорошо, хорошо. Здесь,
брат, только поют и пляшут, а впрочем, черт!
подожди… Кушай пока, ешь, пей, веселись. Денег не надо ли?
А этого
брат твой Иван и
ждет, тут он и в малине: и Катерину Ивановну приобретет, по которой сохнет, да и шестьдесят ее тысяч приданого тяпнет.
Передал только накануне назначенного дня чрез одного знакомого
брату Дмитрию, что очень любит его и
ждет от него исполнения обещанного.
Он ужасно интересовался узнать
брата Ивана, но вот тот уже жил два месяца, а они хоть и виделись довольно часто, но все еще никак не сходились: Алеша был и сам молчалив и как бы
ждал чего-то, как бы стыдился чего-то, а
брат Иван, хотя Алеша и подметил вначале на себе его длинные и любопытные взгляды, кажется, вскоре перестал даже и думать о нем.
Презрением этим, если оно и было, он обидеться не мог, но все-таки с каким-то непонятным себе самому и тревожным смущением
ждал, когда
брат захочет подойти к нему ближе.
Он немного
подождал, глядя вслед
брату.
План его состоял в том, чтобы захватить
брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как вчера, через тот плетень, войти в сад и засесть в ту беседку «Если же его там нет, — думал Алеша, — то, не сказавшись ни Фоме, ни хозяйкам, притаиться и
ждать в беседке хотя бы до вечера. Если он по-прежнему караулит приход Грушеньки, то очень может быть, что и придет в беседку…» Алеша, впрочем, не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил его исполнить, хотя бы пришлось и в монастырь не попасть сегодня…
— Нашел чему приравнять! Между
братом да сестрой никакой церемонности нет, а у них как? Он встанет, пальто наденет и сидит,
ждет, покуда самовар принесешь. Сделает чай, кликнет ее, она тоже уж одета выходит. Какие тут
брат с сестрой? А ты так скажи: вот бывает тоже, что небогатые люди, по бедности, живут два семейства в одной квартире, — вот этому можно приравнять.
Кетчер писал мне: «От старика ничего не
жди». Этого-то и надо было. Но что было делать, как начать? Пока я обдумывал по десяти разных проектов в день и не решался, который предпочесть,
брат мой собрался ехать в Москву.
На пароходе я встретил радикального публициста Голиока; он виделся с Гарибальди позже меня; Гарибальди через него приглашал Маццини; он ему уже телеграфировал, чтоб он ехал в Соутамтон, где Голиок намерен был его
ждать с Менотти Гарибальди и его
братом. Голиоку очень хотелось доставить еще в тот же вечер два письма в Лондон (по почте они прийти не могли до утра). Я предложил мои услуги.
Она
ждала меня; съехалось несколько человек родных, вдруг является мой двоюродный
брат и рассказывает со всеми подробностями историю моего ареста.
Об отцовском имении мы не поминали, потому что оно, сравнительно, представляло небольшую часть общего достояния и притом всецело предназначалось старшему
брату Порфирию (я в детстве его почти не знал, потому что он в это время воспитывался в московском университетском пансионе, а оттуда прямо поступил на службу); прочие же дети должны были
ждать награды от матушки.
Экзамены кончены. Предстоит два месяца свободы и поездка в Гарный Луг. Мать с сестрами и старший
брат поедут через несколько дней на наемных лошадях, а за нами тремя пришлют «тройку» из Гарного Луга. Мы нетерпеливо
ждем.
Это было большое варварство, но вреда нам не принесло, и вскоре мы «закалились» до такой степени, что в одних рубашках и босые спасались по утрам с младшим
братом в старую коляску, где, дрожа от холода (дело было осенью, в период утренних заморозков),
ждали, пока отец уедет на службу.
Я
ждал с жутким чувством, когда исчезнет последней ярко — белая шляпа дяди Генриха, самого высокого из
братьев моей матери, и, наконец, остался один…
Чуешь ли: как вошел дед в ярость, и вижу, запорет он тебя, так начал я руку эту подставлять,
ждал — переломится прут, дедушка-то отойдет за другим, а тебя и утащат бабаня али мать! Ну, прут не переломился, гибок, моченый! А все-таки тебе меньше попало, — видишь насколько? Я,
брат, жуликоватый!..
«Мой муж не приехал, нет даже письма,
И
брат и отец ускакали, —
Сказала я матушке: — Еду сама!
Довольно, довольно мы
ждали!»
И как ни старалась упрашивать дочь
Старушка, я твердо решилась;
Припомнила я ту последнюю ночь
И всё, что тогда совершилось,
И ясно сознала, что с мужем моим
Недоброе что-то творится…
—
Подожди,
брат,
подожди!
Подожди и обдумай, а я сейчас… — проговорил он второпях, и почти испуганно устремился на зов Александры.
О вечернем собрании на даче Епанчиных, на которое
ждали Белоконскую, Варвара Ардалионовна тоже совершенно верно сообщила
брату: гостей
ждали именно в тот же день вечером; но опять-таки она выразилась об этом несколько резче, чем следовало.
—
Подожди,
брат; я пойду, а ты
подожди… потому… объясни мне хоть ты, Лев Николаич, хоть ты: как всё это случилось и что все это означает, во всем, так сказать, его целом? Согласись,
брат, сам, — я отец; все-таки ведь отец же, потому я ничего не понимаю; так хоть ты-то объясни!
Но вот зачем я с таким нетерпением
ждала тебя: я всё еще верю, что сам бог тебя мне как друга и как родного
брата прислал.
Это был человек Уваровой,сестры Лунина, которая
ждала своего
брата Лунина.
Третьего дня был у меня
брат Михайло. Я рад был его видеть — это само собой разумеется, но рад был тоже и об тебе услышать, любезный друг Нарышкин. Решительно не понимаю, что с тобой сделалось. Вот скоро два месяца, как мы виделись, и от тебя ни слова. Между тем ты мне обещал, проездом через Тулу, известить об Настеньке, которая теперь Настасья Кондратьевна Пущина. Признаюсь, я думал, что ты захворал, и несколько раз собирался писать, но с каждой почтой
поджидал от тебя инисиативы, чтоб потом откликнуться…
…В Нижнем все благополучно. Туда назначен губернатором Александр Николаевич Муравьев и просит, чтоб я у него остановился.
Брат Николай уже меня
ждет на дачу. Все они
ждут, а мы ни с места, и, кажется, придется
ждать зимы, нога моя шалит.
29 октября… Матвей только третьего дня вернулся из Тобольска… Матвей получил от
брата приглашение в Хомутец. Все-таки они будут у тебя. Время выезда еще не определено… Теперь
жду из Нижнего известия от Сергея Григорьевича и Батенькова.
Сбольшим удовольствием читал письмо твое к Егору Антоновичу [Энгельгардту], любезнейший мой Вольховский; давно мы
поджидали от тебя известия; признаюсь, уж я думал, что ты, подражая некоторым, не будешь к нам писать. Извини,
брат, за заключение. Но не о том дело — поговорим вообще.