— Ты засыпал бы с каждым днем все глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состареюсь, не устану жить никогда. А с тобой мы стали бы жить изо дня в день,
ждать Рождества, потом Масленицы, ездить в гости, танцевать и не думать ни о чем; ложились бы спать и благодарили Бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера… вот наше будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру… за что, Илья? Будешь ли ты счастлив…
Неточные совпадения
— Год на год не приходится, Сергей Александрыч. А среднее надо класть тысяч сто… Вот в третьем году адвоката Пикулькина тысяч на сорок обыграли, в прошлом году нотариуса Калошина на двадцать да банковского бухгалтера Воблина на тридцать. Нынче, сударь, Пареный большую силу забирать начал: в шестидесяти тысячах ходит.
Ждут к
рождеству Шелехова — большое у них золото идет, сказывают, а там наши на Ирбитскую ярмарку тронутся.
Чтобы не уронить себя как сваху, Алена Евстратьевна заставила Татьяну Власьевну
подождать и привезла жениха только после
Рождества.
В большой тревоге встретила монастырская братия
рождество, потому что на праздниках
ждали наступления шайки Белоуса, о которой имели точные сведения через переметчиков. Атаман готовился к походу и только
поджидал пушек с Баламутского завода.
Но она не
ждала ответа и прислала депешу, что уже выехала. А ему между тем становилось все хуже. Телеграммами мы менялись два раза в день (она, к несчастию, заболела в дороге). В первый день
Рождества, к вечеру, ему сделалось очень худо, так что он потребовал к себе священника и в десять часов вечера причастился. На другой день я пришла к нему; он был очень слаб и еле узнал меня.
Я, друг мой, полагаю так, что теперь нам с тобой опять бы время повидаться, но только лучше, думаю, мне к тебе съездить, чтобы от службы тебя не отрывать, да и от веселостей, о коих при дворе императрицы описываешь; а потому
жди меня к себе в Питер по первопутку, ибо в Москве буду малое время, а хочу видеть, что там у вас будет происходить перед
рождеством, пробуду святки, — кстати привезу тебе показать и новокупленных карликов».
— Все, все
ждут тебя, моя дорогая. Все они любят тебя, моя Тася. Павлик на
Рождество, должно быть, уже приехал из корпуса…
Наступил канун
Рождества. Японцы перебросили в наши окопы записочки, в которых извещали, что русские спокойно могут встречать свой праздник: японцы мешать им не станут и тревожить не будут. Разумеется, коварным азиатам никто не верил. Все
ждали внезапного ночного нападения.