Неточные совпадения
Я
зарабатывал около трехсот рублей в месяц. Эту цифру я и назвал. Надо было видеть, какое неприятное, даже болезненное впечатление произвел мой ответ. Оба гиляка вдруг схватились за животы и, пригнувшись к земле, стали покачиваться, точно от сильной боли в
желудке. Лица их выражали отчаяние.
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить дрова и просили нас то одного, то другого сходить за топором, принести дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина не отказываться от работы и объяснил в чем дело. Кишечник и
желудок отвыкли
работать, и от этого мы заболели: нужны движения, нужно дать встряску организму, нужен физический труд, хотя бы через силу.
— Откроем приют для угнетенных; сплотимся, дружно поможем общими силами частному горю и защитим личность от семьи и общества. Сильный
поработает за бессильного:
желудки не будут пугать, так и головы смелее станут. Дело простое.
Вскрывал их фельдшер: в
желудке каша, в пищеводе каша, в глотке каша и во рту каша; а остальные, которые переносят, жалуются: «Мы, бают, твоя милость, с сытости стали на ноги падать,
работать не можем».
Дела наши шли нехорошо. Я еле находил возможность
заработать рубль-полтора в неделю, и, разумеется, этого было менее чем мало двоим. Сборы Шакро не делали экономии в пище. Его
желудок был маленькою пропастью, поглощавшей всё без разбора — виноград, дыни, солёную рыбу, хлеб, сушёные фрукты, — и от времени она как бы всё увеличивалась в объёме и всё больше требовала жертв.
До слез смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы
заработать несколько фунтов того же хлеба для своего
желудка.
В ночь на 4 сентября никто не спал, все мучились животами. Оттого, что мы ели все, что попадало под руки,
желудки отказывались
работать, появлялась тошнота и острые боли в кишечнике. Можно было подумать, что на отмели устроен перевязочный пункт, где лежали раненые, оглашая тайгу своими стонами. Я перемогал себя, но чувствовал, что делаю последние усилия.
Я уже давно не писал здесь ничего. Не до того теперь. Чуть свободная минута, думаешь об одном: лечь спать, чтоб хоть немного отдохнуть. Холера гуляет по Чемеровке и валит по десяти человек в день. Боже мой, как я устал! Голова болит,
желудок расстроен, все члены словно деревянные. Ходишь и
работаешь, как машина. Спать приходится часа по три в сутки, и сон какой-то беспокойный, болезненный; встаешь таким же разбитым, как лег.
Когда я вошел в нее, три офицера усердно
работали ножами, вилками и ртом над жареным гусем и запивали водкой пропущенные в
желудок куски.
Но если принять в расчет, что Илья Петрович такой же человек, как и те, и что всю свою жизнь он честно
работал не только на себя, но и на других, и теперь продолжает содержать семью и маленьких детей, то и его
желудок, смею это утверждать, заслуживает серьезного внимания и попечения.
Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать,
поработать, посердиться и т. д. только потому, что у нее был
желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень.