Неточные совпадения
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось,
разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой
жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах, как и всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно
раздевшись и легши на кровать возле худощавой
жены своей, сказал ей: «Я, душенька, был у губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» На что супруга отвечала: «Гм!» — и толкнула его ногою.
«Да, она становится все более чужим человеком, — подумал Самгин,
раздеваясь. — Не стоит будить ее, завтра скажу о Сипягине», — решил он, как бы наказывая
жену.
Когда он возвратился домой,
жена уже спала.
Раздеваясь, он несколько раз взглянул на ее лицо, спокойное, даже самодовольное лицо человека, который, сдерживая улыбку удовольствия, слушает что-то очень приятное ему.
Самгин ушел к себе,
разделся, лег, думая, что и в Москве, судя по письмам
жены, по газетам, тоже неспокойно. Забастовки, митинги, собрания, на улицах участились драки с полицией. Здесь он все-таки притерся к жизни. Спивак относится к нему бережно, хотя и суховато. Она вообще бережет людей и была против демонстрации, организованной Корневым и Вараксиным.
Пока Половодов шел до спальни, Антонида Ивановна успела уничтожить все следы присутствия постороннего человека в комнате и сделала вид, что спит. Привалов очутился в самом скверном положении, какое только можно себе представить. Он попал на какое-то кресло и сидел на нем, затаив дыхание; кровь прилила в голову, и колени дрожали от волнения. Он слышал, как Половодов нетвердой походкой вошел в спальню, поставил свечу на ночной столик и, не желая тревожить спавшей
жены, осторожно начал
раздеваться.
Когда он воротился в номера, Милочка уже спала. Он потихоньку
разделся и, чтоб не тревожить
жену, улегся на диван.
Дешерт был помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много, и они
разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок.
Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна дочь, красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
Прощенный грешник, видимо, чувствовал себя прекрасно и даже, кажется, любезно ущипнул
жену, потому что она подавленно взвизгнула и засмеялась, но в этот трогательный момент появилось третье лицо, которое вошло в комнату, не
раздеваясь в передней.
Конечно, Михалко пьянствовал от худой
жены — вот общий приговор, который
разделялся всеми.
Войдя в купальню, Надежда Федоровна застала там пожилую даму, Марью Константиновну Битюгову,
жену чиновника, и ее пятнадцатилетнюю дочь Катю, гимназистку; обе они сидели на лавочке и
раздевались.
Но, утомлённая волнением, она скоро заснула не
раздеваясь, а Пётр открыл окно, осмотрел сад, — там никого не было, вздыхал предрассветный ветер, деревья встряхивали душистую тьму. Оставив окно открытым, он лёг рядом с
женою, не закрывая глаз, думая о случившемся. Хорошо бы жить вдвоём с Натальей на маленьком хуторе…
Извольте сейчас
раздеваться и остаться при матери, и
жену не пускайте.
Раздевшись, стал Патап Максимыч целовать сначала
жену, потом дочерей по старшинству.
Когда о. Игнатий подходил к дому, уже темнело и в комнате Ольги Степановны горел огонь. Не
раздеваясь и не снимая шляпы, пыльный и оборванный, о. Игнатий быстро прошел к
жене и упал на колени.
Двоеточиев молчал. Он вздыхал и думал. Придя домой и
раздеваясь, он так громко вздыхал, что разбудил свою
жену.
Дьячиха молчала, только подбородок ее дрогнул. Савелий медленно
разделся, перелез через
жену и лег к стенке.
В башенке он спал в очень теплые ночи, но постель стояла там всегда, и он там же
раздевался. Он делал это «для людей», хотя прислуга считала их мужем и
женой.
То, что я скажу вам сейчас, я скажу не как ваша
жена, не как просительница, а как русская женщина, любящая свое Отечество, и мое мнение
разделяется всеми истинно русскими людьми…
Он слышал смутно, как через час или полтора пришла
жена,
разделась тихо и легла, даже не скрипнув кроватью; потом, долго или коротко спустя, что-то широкое заходило над головою и спокойным, из края в край переливающимся гулом раздвинуло пределы узкого, темного комнатного сна.
«Они — солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность Богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо…
жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не
раздеваясь, повалился на нее и тотчас же заснул.
После своего объяснения с
женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на станции не было лошадей, или не хотел их дать смотритель. Пьер должен был ждать. Он не
раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
— Да… не понимала, а теперь мне дурно. Пик хотел ее оттолкнуть, но вместо того принял
жену под руки, отвел ее в спальню, помог ей
раздеться и сказал...
Когда после ужина Николай,
раздевшись в кабинете и отдав приказания заждавшемуся управляющему, пришел в халате в спальню, он застал
жену еще за письменным столом: она что-то писала.
Колосов и Померанцев живут по соседству и поэтому ехали домой на одном извозчике. Дорогой Померанцев очень много говорил о сегодняшнем деле, жалел Таню и радовался снисхождению, которое дано Хоботьеву. Колосов отвечал односложно и неохотно. Дома Колосов, не торопясь,
разделся, спросил, спит ли
жена, и, проходя мимо, детской, машинально взялся за ручку двери, чтобы, по обыкновению, зайти поцеловать детей, но раздумал и прошел прямо к себе в спальню.