Неточные совпадения
— Я сам не занимался этим предметом, надо посоветоваться с знающими людьми. Да вот-с,
в письме пишут вам, — продолжал Иван Матвеевич, указывая
средним пальцем, ногтем вниз, на страницу письма, — чтоб вы послужили по выборам: вот и славно бы!
Пожили бы там, послужили бы
в уездном суде и узнали бы между тем временем и хозяйство.
Вот какое было общее впечатление моего первого посещения. Мне сказали, и я знала, что я буду
в мастерской,
в которой
живут швеи, что мне покажут комнаты швей; что я буду видеть швей, что я буду сидеть за обедом швей; вместо того я видела квартиры людей не бедного состояния, соединенные
в одно помещение, видела девушек
среднего чиновничьего или бедного помещичьего круга, была за обедом, небогатым, но удовлетворительным для меня; — что ж это такое? и как же это возможно?
Эти комнаты,
в которых
живут, имеют такой вид, как
в квартирах чиновничьих семейств
средней руки,
в семействах старых начальников отделения или молодых столоначальников, которые скоро будут начальниками отделения.
— Положение
среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами
живем. Дай Бог здоровья, русские господа не забывают. Только раз одна русская дама,
в Эмсе, повадилась ко мне
в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).] два пфеннига дает. Я было ей назад: возьмите, мол, на бедность себе! — так хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
В среднем ссыпали
в засеки хлеб, а
в мезонине была
жилая комната с балкончиком.
В Ровенском уезде, Волынской губернии, где он
в то время служил исправником,
жил поляк — шляхтич
средней руки, арендатор чужих имений.
Кроме превосходства
в величине, кроншнеп первого разряда темно-коричневее пером и голос имеет короткий и хриплый; он выводит иногда детей
в сухих болотах и
в опушках мокрых, поросших большими кочками, мохом, кустами и лесом, лежащих
в соседстве полей или степных мест; изредка присоединяется к нему кроншнеп
средний, но никогда малый, который всегда
живет в степях и который пером гораздо светлее и крапинки на нем мельче; голос его гораздо чище и пронзительнее, чем у
среднего кроншнепа, крик которого несколько гуще и не так протяжен.
— Что высокий! Об нем никто не говорит, о высоком-то. А ты мне покажи пример такой на человеке развитом, из
среднего класса, из того, что вот считают бьющеюся, живою-то
жилою русского общества. Покажи человека размышляющего. Одного человека такого покажи мне
в таком положении.
Я иногда лежал
в забытьи,
в каком-то
среднем состоянии между сном и обмороком; пульс почти переставал биться, дыханье было так слабо, что прикладывали зеркало к губам моим, чтоб узнать,
жив ли я; но я помню многое, что делали со мной
в то время и что говорили около меня, предполагая, что я уже ничего не вижу, не слышу и не понимаю, — что я умираю.
— Вот мы
в ту сторону и направимся
средним ходом. Сначала к тебе,
в Проплеванную, заедем — может, дом-то еще не совсем изныл; потом
в Моршу, к Фаинушкиным сродственникам махнем, оттуда —
в Нижний-Ломов, где Фаинушкина тетенька у богатого скопца
в кухарках
живет, а по дороге где-нибудь и жида окрестим. Уж Онуфрий об этом и переговоры какие-то втайне ведет. Надеется он, со временем, из жида менялу сделать.
Если
в прежнее время, во времена Рима,
в Средние века, случалось, что христианин, исповедуя свое учение, отказывался от участия
в жертвах, от поклонения императорам, богам, или
в Средние века от поклонения иконам, от признания папской власти, то отрицания эти, во-первых, были случайны: человек мог быть поставлен
в необходимость исповедания своей веры и мог
прожить жизнь, не будучи поставлен
в эту необходимость.
Крупов вытащил из кармана что-то
среднее между бумажником и чемоданом и вынул письмо, покоившееся
в обществе кривых ножниц, ланцетов и зондов, и прочел: «Предложите таковому 2000 рублей
в год и никак не более 2500, потому что за 3000 рублей у моего соседа
живет француз из Швейцарии.
В самом деле так: посмотрите на житье-бытье наших мещан, купцов
среднего сословия, разбогатевших мужиков, содержателей дворов:
в их домашнем быту не найдете вы ровно никакой перемены против того, как
жили они без барышей, бедняками.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь
живет князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул
в карету:
в ней сидел человек
средних лет, геморроидальной комплексии, с сморщенным и надменным лицом, греческим носом и злыми губами, закутанный
в соболью шубу, по всем признакам важный сановник.
Серебряков. Господа, что же это такое наконец? Уберите от меня этого сумасшедшего! Не могу я
жить с ним под одною крышей!
Живет тут (указывает на
среднюю дверь), почти рядом со мною… Пусть перебирается
в деревню, во флигель, или я переберусь отсюда, но оставаться с ним
в одном доме я не могу…
Васса. Три с полтиной за тысячу пудов — тридцать пять сотых копейки с пуда, это, конечно, маловато для грузчиков товаро-пассажирских пароходств — им приходится таскать грузы и за двадцать сажен и дальше. Вырабатывают они
в среднем целковый
в сутки, а едят много и без мяса — не
живут. Вот вам бы на это обратить внимание, статеечку
в газеты заказать, найти человечка, чтобы с грузчиками потолковал. Найдете такого?
Приходили только один раз Княжевичи, с которыми, однако, я тогда еще близко не сошелся, потому что мало с ними встречался: они были
в средних классах и
жили во «французской комнате» у надзирателя Мейснера.
Воротилы казенных золотых приисков, считая прибыли с каждого золотника по 2 р., с тридцати пудов
средним числом, за здорово
живешь, получали ни больше, ни меньше, как двести тысяч рубликов
в год.
Да, трудно себе представить, какая существует масса людей
среднего пошиба, людей, ничем не прославившихся, но и ни
в чем не проштрафившихся, которым
жить тошно.
Я
живу в Пятнадцатой линии на
Среднем проспекте и четыре раза
в день прохожу по набережной, где пристают иностранные пароходы. Я люблю это место за его пестроту, оживление, толкотню и шум и за то, что оно дало мне много материала. Здесь, смотря на поденщиков, таскающих кули, вертящих ворота и лебедки, возящих тележки со всякой кладью, я научился рисовать трудящегося человека.
Один из таких «юношев»
жил тут же, над нами. Это был студент, сын рабочего-скорняка, парень
среднего роста, широкогрудый, с уродливо-узкими бедрами, похожий на треугольник острым углом вниз, угол этот немного отломлен, — ступни ног студента маленькие, точно у женщины. И голова его, глубоко всаженная
в плечи, тоже мала, украшена щетиной рыжих волос, а на белом, бескровном лице угрюмо таращились выпуклые, зеленоватые глаза.
В нашей роте было всего два офицера: ротный командир — капитан Заикин и субалтерн-офицер — прапорщик Стебельков. Ротный был человек
средних лет, толстенький и добрый; Стебельков — юноша, только что выпущенный из училища.
Жили они дружно; капитан приголубил прапорщика, поил и кормил его, а во время дождей даже прикрывал под своим единственным гуттаперчевым плащом. Когда роздали палатки, наши офицеры поместились вместе, а так как офицерские палатки были просторны, то капитан решил поселить с собою и меня.
Гневышов. Вы должны помнить, что для знакомства с Валентиной Васильевной я желаю людей солидных, семейных — то что называется людьми вполне почтенными. Нужды нет, если они будут немного старого покроя, это даже лучше: такие люди учтивее
в обращении и почтительнее. Где же и взять других?
В этой местности люди светские не
живут, а хорошие семейства
средней руки иногда попадаются.
Многие из хозяев решились ввести у себя такое положение; и точно: скоро все переняли эту моду, и человеку с порядочным аппетитом, вот хоть бы и я, нег-де было пообедать порядочно. Теперь уже,
в это время, этот метод брошен и с удовольствием вижу, люди вспомнили, что они созданы и
живут для того, чтоб есть и пить, и, помня краткость бытия человеческого, спешат насладиться сим благом. Хвала им за исправление беспорядка, введеного нашим
средним веком!
Другой образец можно, пожалуй, видеть у североамериканцев, где высшие сановники
живут почти
в бедности, не смея и подумать истратить для себя хотя один грош из огромных общественных сумм, находящихся у них
в руках, и где даже белый домик президента ничем не отличается от жилища гражданина
среднего состояния.
Господин Перекатов служил некогда
в кавалерии, но по любви к деревенской жизни, по лени вышел
в отставку и начал
жить себе потихоньку, как
живут помещики
средней руки.
Теперешнее русское
среднее общество отнюдь не похоже на то, с которым я
жил в Курске
в эпоху моего рассказа.
Вопрос же вовсе не
в том; вопрос
в том, может ли
средний врач, — не подвижник, а обыкновенный работник, —
прожить в деревне врачебным трудом.
Его жена Чегрэ родилась около Торгона и тоже была метиской.
В жилах ее, текла смешанная кровь. Она была тоже лет пятидесяти, ниже
среднего роста, с морщинистым лицом и маленькими пестро-серыми глазами.
Вся семья отставного капитана Петровича, отца Милицы, сражавшегося когда-то против турок
в рядах русского войска и раненого турецкой гранатой, оторвавшей ему обе ноги по колено,
жила на скромную пенсию главы семейства. Великодушный русский государь повелел всех детей капитана Петровича воспитывать на казенный счет
в средних и высших учебных заведениях нашей столицы.
Елена Андреевна (одна). Голова болит… Каждую ночь я вижу нехорошие сны и предчувствую что-то ужасное… Какая, однако, мерзость! Молодежь родилась и воспиталась вместе, друг с другом на «ты», всегда целуются;
жить бы им
в мире и
в согласии, но, кажется, скоро все съедят друг друга… Леса спасает Леший, а людей некому спасать. (Идет к левой двери, но, увидев идущих навстречу Желтухина и Юлю, уходит
в среднюю.)
Серебряков. Не могу я
жить с ним под одной крышей!
Живет тут (указывает на
среднюю дверь), почти рядом со мной… Пусть перебирается
в деревню, во флигель, или я переберусь отсюда, но оставаться с ним я не могу…
Город
жил так, как описано
в моем романе. Там ничего не прибавлено и не убавлено. Внешняя жизнь вообще была тихая; но не тише, чем
в средних русских губернских городах, даже бойчее по езде студентов на парных пролетках и санях, особенно когда происходили периодические попойки и загородные экскурсии.
В моем родном городе Нижнем (где я родился и
жил безвыездно почти до окончания курса) и тогда уже было два
средних заведения: гимназия (полуклассическая, как везде) и дворянский институт, по курсу такая же гимназия, но с прибавкой некоторых предметов, которых у нас не читали. Институт превратился позднее
в полуоткрытое заведение, но тогда он был еще интернатом и
в него принимали исключительно детей потомственных и личных дворян.
Второе то, что все лица как этой, так и всех других драм Шекспира
живут, думают, говорят и поступают совершенно несоответственно времени и месту. Действие «Короля Лира» происходит за 800 лет до рождества Христова, а между тем действующие лица находятся
в условиях, возможных только
в средние века:
в драме действуют короли, герцоги, войска, и незаконные дети, и джентльмены, и придворные, и доктора, и фермеры, и офицеры, и солдаты, и рыцари с забралами, и т. п.
Главный контингент жертв грозной чумы составляли бедняки и отчасти люди
среднего достатка. Богачи оградили свои дома, подобно неприступным крепостям. Привезенные из деревень запасы давали им возможность
в течение нескольких месяцев выдержать это осадное положение. Выходивших из таких домов и входивших
в них тщательно окуривали и опрыскивали прокипяченным уксусом, настоянным на травах.
В таком осадном положении
жило и семейство князя Ивана Андреевича Прозоровского.
Комната князя Андрея была
в среднем этаже;
в комнатах над ним тоже
жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.