Неточные совпадения
Стародум. Любезная Софья! Я узнал в Москве, что ты
живешь здесь против
воли. Мне
на свете шестьдесят лет. Случалось быть часто раздраженным, ино-гда быть собой довольным. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собой доволен, как если случалось из рук вырвать добычь от порока.
— А как не умели вы
жить на своей
воле и сами, глупые, пожелали себе кабалы, то называться вам впредь не головотяпами, а глуповцами.
Брат ее, еще давно отпущенный
на волю,
проживал в какой-то дальней губернии и вел жизнь самую распутную; поэтому при жизни своей она не имела с ним никаких сношений.
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не
жил? Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора
на покой! Царство рассудка и света теперь и… и
воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже соглашался
жить на аршине пространства!
Я
жила, ни об чем не тужила, точно птичка
на воле.
Кабанова. Знаю я, знаю, что вам не по нутру мои слова, да что ж делать-то, я вам не чужая, у меня об вас сердце болит. Я давно вижу, что вам
воли хочется. Ну что ж, дождетесь,
поживете и
на воле, когда меня не будет. Вот уж тогда делайте, что хотите, не будет над вами старших. А может, и меня вспомянете.
Его хладнокровие ободрило меня. Я уж решился, предав себя божией
воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно
на облучок и сказал ямщику: «Ну, слава богу,
жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай».
Доктор смотрел
на все вокруг унылым взглядом человека, который знакомится с местом, где он должен
жить против
воли своей.
«Осталась где-то вне действительности,
живет бредовым прошлым», — думал он, выходя
на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его от этого города и от людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором напряжении
воли можно выйти из порочного круга действительности.
— «И хлопочи об наследстве по дедушке Василье, улещай его всяко, обласкивай покуда он
жив и следи чтобы Сашка не украла чего. Дети оба поумирали
на то скажу не наша
воля, бог дал, бог взял, а ты первое дело сохраняй мельницу и обязательно поправь крылья к осени да не дранкой, а холстом. Пленику не потакай, коли он попал, так пусть работает сукин сын коли черт его толкнул против нас». Вот! — сказал Пыльников, снова взмахнув книжкой.
Раиса. За Химкой-то уж подсматривать стали. Бабушка все ворчит
на нее, должно быть, что-нибудь заметила; да старуха нянька все братцам пересказывает. Выходи, Анфиса, поскорей замуж, и я бы к тебе переехала
жить: тогда своя
воля; а то ведь это тоска.
— Можно удержаться от бешенства, — оправдывал он себя, — но от апатии не удержишься, скуку не утаишь, хоть подвинь всю свою
волю на это! А это убило бы ее: с летами она догадалась бы… Да, с летами, а потом примирилась бы, привыкла, утешилась — и
жила! А теперь умирает, и в жизни его вдруг ложится неожиданная и быстрая драма, целая трагедия, глубокий, психологический роман.
— Да, какое бы это было счастье, — заговорила она вкрадчиво, —
жить, не стесняя
воли другого, не следя за другим, не допытываясь, что у него
на сердце, отчего он весел, отчего печален, задумчив? быть с ним всегда одинаково, дорожить его покоем, даже уважать его тайны…
Говорю это я ему раз: «Как это вы, сударь, да при таком великом вашем уме и
проживая вот уже десять лет в монастырском послушании и в совершенном отсечении
воли своей, — как это вы честного пострижения не примете, чтоб уж быть еще совершеннее?» А он мне
на то: «Что ты, старик, об уме моем говоришь; а может, ум мой меня же заполонил, а не я его остепенил.
— Это ваша добрая
воля, только вины вашей тут особенной нет. Со всеми бывает, и если с рассудком, то всё это заглаживается и забывается, и
живут, — сказала Аграфена Петровна строго и серьезно, — и вам это
на свой счет брать не к чему. Я и прежде слышала, что она сбилась с пути, так кто же этому виноват?
В них продолжали
жить черты гуляевского характера — выдержка, сила
воли, энергия, неизменная преданность старой вере, — одним словом, все то, что давало им право
на название крепких людей.
Я узнал только, что он некогда был кучером у старой бездетной барыни, бежал со вверенной ему тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно быть, убедившись
на деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже хромой, бросился в ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее полную доверенность, попал в приказчики, а по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным
на волю, приписался в мещане, начал снимать у соседей бакши, разбогател и
живет теперь припеваючи.
— И
жив, и
на воле, и покамест у нас будут исправники заодно с ворами, до тех пор не будет он пойман; кстати, князь, Дубровский побывал ведь у тебя в Арбатове?
Красавица, не хочешь ли
на волю?
С людьми
пожить?
Согласна, пусть
живет в семье бобыльской;
Лишь только бы
на воле.
Без ласки
жить нельзя же пастушонку!
Не пашет он, не сеет; с малолетства
На солнышке валяется; лелеет
Весна его, и ветерок ласкает.
И нежится пастух
на вольной
воле.
В уме одно: девичья ласка, только
И думаешь о ней.
Эх, старый! Девке
воляМилей всего. Ни терем твой точеный,
Ни соболи, бобры, ни рукавички
Строченые не дороги;
на мысли
У девушки Снегурочки другое:
С людьми
пожить; подружки нужны ей
Веселые, да игры до полночи,
Весенние гулянки да горелки
С ребятами, покуда…
На воле… в маленьком городе
на сибирской границе, без малейшей опытности, не имея понятия о среде, в которой мне надобно было
жить.
Добрые люди винили меня за то, что я замешался очертя голову в политические движения и предоставил
на волю божью будущность семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б,
живши в Риме в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти свое именье, в то время как вспрянувшая Италия кипела пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы в чужих краях, а поехал бы в Петербург, снова вступил бы
на службу, мог бы быть «вице-губернатором», за «оберпрокурорским столом» и говорил бы своему секретарю «ты», а своему министру «ваше высокопревосходительство!».
Уже в семье дедушки Порфирия Васильича, когда она еще была «в девках», ее не любили и называли варваркой; впоследствии же, когда она вышла замуж и стала
жить на своей
воле, репутация эта за ней окончательно утвердилась.
Очевидно, что при таких чудовищных условиях совместное существование было немыслимо. Поэтому Урванцовы недолго выдержали.
Прожив в наших местах не больше двух лет, они одновременно и неизвестно куда исчезли, оставив и отческий дом, и деревнюшку
на волю случайности.
Но и здесь, как везде: кому счастье, кому горе. Бывали случаи, что коммерческий суд пришлет указ отпустить должника, а через месяц опять отсрочку пришлет — и
живет себе человек
на воле.
Фирс.
Живу давно. Меня женить собирались, а вашего папаши еще
на свете не было… (Смеется.) А
воля вышла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не согласился
на волю, остался при господах…
Парень им говорил: — Перестаньте плакать, перестаньте рвать мое сердце. Зовет нас государь
на службу.
На меня пал жеребей.
Воля божия. Кому не умирать, тот
жив будет. Авось-либо я с полком к вам приду. Авось-либо дослужуся до чина. Не крушися, моя матушка родимая. Береги для меня Прасковьюшку. — Рекрута сего отдавали из экономического селения.
— Отче всесильный, — возопил я, — тебе угодно, да
живем; ты нас водил
на испытание, да будет
воля твоя.
Тот же критик решил (очень энергически), что в драме «Не так
живи, как хочется» Островский проповедует, будто «полная покорность
воле старших, слепая вера в справедливость исстари предписанного закона и совершенное отречение от человеческой свободы, от всякого притязания
на право заявить свои человеческие чувства гораздо лучше, чем самая мысль, чувство и свободная
воля человека».
— Вот что, друг, — заговорил Кишкин, положив руку
на плечо Турке, — кто из фотьянских стариков
жив, которые работали при казне?.. Значит, сейчас после
воли?
— Ты все про других рассказываешь, родимый мой, — приставал Мосей, разглаживая свою бороду корявою, обожженною рукой. — А нам до себя… Мы тебя своим считаем, самосадским, так, значит, уж ты все обскажи нам, чтобы без сумления. Вот и старички послушают… Там заводы как хотят, а наша Самосадка допрежь заводов стояла. Прапрадеды
жили на Каменке, когда о заводах и слыхом было не слыхать… Наше дело совсем особенное. Родимый мой, ты уж для нас-то постарайся, чтобы
воля вышла нам правильная…
Пора бы за долговременное терпение дать право гражданства в Сибири, но, видно, еще не пришел назначенный срок. Между тем уже с лишком половины наших нет
на этом свете. Очень немногие в России — наша категория еще не тронута. Кто больше
поживет, тот, может быть, еще обнимет родных и друзей зауральских. Это одно мое желание, но я это с покорностию предаю
на волю божию.
— Нет, вы теперь объясните мне: согласны вы, чтобы гробовщики
жили на одном правиле с столярями? — приставал бас с другой стороны Лизиной комнаты. — Согласны, — так так и скажите. А я
на это ни в жизнь, ни за что не согласен. Я сам доступлю к князю Суворову и к министру и скажу: так и так и извольте это дело рассудить, потому как ваша
на все это есть
воля. Как вам угодно, так это дело и рассудите, но только моего
на это согласия никакого нет.
— А черт его знает! — отвечал тот. — И вот тоже дворовая эта шаварда, — продолжал он, показывая головой в ту сторону, куда ушел Иван, — все завидует теперь, что нам, мужикам, жизнь хороша, а им — нет. «Вы, говорит,
живете как вольные, а мы — как каторжные». — «Да есть ли, говорю, у вас разум-то
на воле жить: — ежели, говорю, лошадь-то с рожденья своего взнуздана была, так, по-моему, ей взнузданной и околевать приходится».
— Извольте-с. Если вы уж так хотите, то души своей хотя я перед вами и не открою, а
на вопрос отвечу другим вопросом: если б вам, с одной стороны, предложили
жить в сытости и довольстве, но с условием, чтоб вы не выходили из дома терпимости, а с другой стороны, предложили бы
жить в нужде и не иметь постоянного ночлега, но все-таки оставаться
на воле, — что бы вы выбрали?
И этот-то щеголь судит"моя тайная и сокровенная", судит, потому что я
живу у него в стану, а он"за весь стан отвечает". Он залезает в мою душу и барахтается в ней
на всей своей
воле!
— Видите ли, у нас все как-то так выходило — она в тюрьме — я
на воле, я
на воле — она в тюрьме или в ссылке. Это очень похоже
на положение Саши, право! Наконец ее сослали
на десять лет в Сибирь, страшно далеко! Я хотел ехать за ней даже. Но стало совестно и ей и мне. А она там встретила другого человека, — товарищ мой, очень хороший парень! Потом они бежали вместе, теперь
живут за границей, да…
— Такова
воля провидения, которое невидимо утучняет меня, дабы хотя отчасти вознаградить за претерпеваемые страдания. Ибо, спрашиваю я вас по совести, какое может быть страдание горше этого:
жить в постоянном соприкосновении с гласною кассою ссуд и в то же время получать не более двадцати пяти рублей в месяц, уплачивая из них же около двадцати
на свое иждивение?
Арина Петровна — женщина лет шестидесяти, но еще бодрая и привыкшая
жить на всей своей
воле.
«И что бы ей стоило крошечку погодить, — сетовал он втихомолку
на милого друга маменьку, — устроила бы все как следует, умнехонько да смирнехонько — и Христос бы с ней! Пришло время умирать — делать нечего! жалко старушку, да коли так Богу угодно, и слезы наши, и доктора, и лекарства наши, и мы все — всё против
воли Божией бессильно!
Пожила старушка, попользовалась! И сама барыней век
прожила, и детей господами оставила!
Пожила, и будет!»
Давно ли рвалась она
на волю, давно ли Погорелка казалась ей постылою — и вот теперь вдруг ее сердце переполнило какое-то болезненное желание
пожить в этом постылом месте.
Впрочем, было и какое-то наружное смирение, так сказать официальное, какое-то спокойное резонерство: «Мы погибший народ, — говорили они, — не умел
на воле жить, теперь ломай зеленую улицу, поверяй ряды». […ломай зеленую улицу, поверяй ряды.
Пелись же большею частью песни так называемые у нас арестантские, впрочем все известные. Одна из них: «Бывало…» — юмористическая, описывающая, как прежде человек веселился и
жил барином
на воле, а теперь попал в острог. Описывалась, как он подправлял прежде «бламанже шенпанским», а теперь —
Совершенно равнодушных, то есть таких, которым было бы все равно
жить что
на воле, что в каторге, у нас, разумеется, не было и быть не могло, но Аким Акимыч, кажется, составлял исключение.
— Ну-ну-ну! Загалдели! — закричали кругом. —
На воле не умели
жить; рады, что здесь до чистяка добрались…
—
На волю? Нет, сударь, не отпускали. Сестрица, Марья Афанасьевна, были приписаны к родительской отпускной, а меня не отпускали. Они, бывало, изволят говорить: «После смерти моей
живи где хочешь (потому что они
на меня капитал для пенсии положили), а пока жива, я тебя
на волю не отпущу». — «Да и
на что, говорю, мне, матушка, она,
воля? Меня
на ней воробьи заклюют».
Живет спокойно такой человек: вдруг к нему приходят люди и говорят ему: во-1-х, обещайся и поклянись нам, что ты будешь рабски повиноваться нам во всем том, что мы предпишем тебе, и будешь считать несомненной истиной и подчиняться всему тому, что мы придумаем, решим и назовем законом; во-вторых, отдай часть твоих трудов в наше распоряжение; мы будем употреблять эти деньги
на то, чтобы держать тебя в рабстве и помешать тебе противиться насилием нашим распоряжениям; в-3-х, избирай и сам избирайся в мнимые участники правительства, зная при этом, что управление будет происходить совершенно независимо от тех глупых речей, которые ты будешь произносить с подобными тебе, и будет происходить по нашей
воле, по
воле тех, в руках кого войско; в-четвертых, в известное время являйся в суд и участвуй во всех тех бессмысленных жестокостях, которые мы совершаем над заблудшими и развращенными нами же людьми, под видом тюремных заключений, изгнаний, одиночных заключений и казней.
Теперь сказано всем: нуте-ка, попробуйте
на воле жить!