В селе Райбуже, как раз против церкви, стоит двухэтажный дом на каменном фундаменте и с железной крышей. В нижнем этаже
живет со своей семьей сам хозяин, Филипп Иванов Катин, по прозванию Дюдя, а в верхнем, где летом бывает очень жарко, а зимою очень холодно, останавливаются проезжие чиновники, купцы и помещики. Дюдя арендует участки, держит на большой дороге кабак, торгует и дегтем, и мёдом, и скотом, и сороками, и у него уж набралось тысяч восемь, которые лежат в городе в банке.
Неточные совпадения
Стрелки шли лениво и часто отдыхали. Незадолго до сумерек мы добрались до участка, носящего странное название Паровози. Откуда произошло это название, так я и не мог добиться. Здесь
жил старшина удэгейцев Сарл Кимунка
со своей семьей, состоящей из 7 мужчин и 4 женщин. В 1901 году он с сотрудником Переселенческого управления Михайловым ходил вверх по Иману до Сихотэ-Алиня. В награду за это ему был отведен хуторской участок.
Изба делилась сенями по-москалиному на две половины: в передней
жил сам старик
со старухой и дочерью, а в задней — Терешка с
своей семьей.
Верная моя Annette строит надежды на свадьбу наследника, [
Семьи декабристов надеялись, что в связи
со свадьбами
своей дочери Марии (1839) и сына Александра (1841) Николай I облегчит участь сосланных; их надежды были обмануты.] писала ко мне об этом с Гаюсом, моим родственником, который проехал в Омск по особым поручениям к Горчакову; сутки
прожил у меня.
А.П. Сухов был сыном касимовского крестьянина, умершего в 1848 году от холеры. Похоронив мужа, вдова Сухова пришла
со своим десятилетним мальчиком из деревни в Москву и поступила работницей в купеческую
семью, а сына отдала к живописцу вывесок в ученье, где он и
прожил горьких девять лет: его часто били, много и за все.
Жил Патрикей
со своим семейством во флигеле, состоявшем под одною кровлей
со ткацкими; а в
семье у него были только жена да сын.
— Мы
живем в наших детях, князь, — с высоким чувством отвечала Марья Александровна. — У меня тоже есть
свой ангел-хранитель! И это она, моя дочь, подруга моих мыслей, моего сердца, князь! Она отвергла уже
семь предложений, не желая расставаться
со мною.
Давыд весьма редко и неохотно говорил
со мною о Раисе, об ее
семье, особенно с тех пор, как начал поджидать возвращения
своего отца. Он только и думал, что о нем — и как мы потом
жить будем. Он живо его помнил и с особенным удовольствием описывал мне его.
Вы превосходно знаете законы, очень честны и справедливы, уважаете брак и семейные основы, а из всего этого вышло то, что за всю
свою жизнь вы не сделали ни одного доброго дела, все вас ненавидят,
со всеми вы в ссоре и за эти
семь лет, пока женаты, вы и
семи месяцев не
прожили с женой.
Важно только одно, — чтоб «заработать» побольше, чтоб можно было
со своею семьею жить…
Почему-то совсем некстати пришла ему на память Ментона, где он
жил со своим покойным отцом, когда был
семи лет; припомнились ему Биарриц и две девочки-англичанки, с которыми он бегал по песку…
— Ради бога, не будем говорить. Довольно я перестрадал. Теперь ничего нет для меня, кроме желания поставить ее в такое положение, чтобы она никому не была в тягость, чтобы ей не нужно было входить ни в какие сношения
со мной, чтобы она могла
жить своей отдельной жизнью и мы с
семьей своей жизнью, не зная ее. Я не могу иначе.