Неточные совпадения
В первое время редактором была А.И. Соколова, из закрывшейся «Русской
газеты», а секретарем — провинциальный
журналист Е.А. Валле де Барр. Сам А.Я. Липскеров был малограмотен. Он писал «одна ножница», «пара годов» и т.п.
Какое счастье было для молодого
журналиста, кроме ежедневных заметок без подписи, видеть свою подпись, иногда полной фамилией, иногда «В. Г-ский», под фельетонами полосы на две, на три, рядом с корифеями! И какая радость была, что эти корифеи обращали внимание на мои напечатанные в
газете фельетоны и хорошо отзывались о них, как, например, М.Е. Салтыков-Щедрин о моем первом рассказе «Человек и собака».
После смерти редактора Н.С. Скворцова, талантливого и идейного
журналиста, материальное состояние
газеты было затруднительным. В.М. Соболевский, ставший фактическим владельцем
газеты, предложил всем своим ближайшим сотрудникам образовать товарищество для продолжения издания. Его предложение приняли десять человек, которые и явились учредителями издательского паевого товарищества «Русских ведомостей».
На другой же день, взявши десяток червонцев, отправился он к одному издателю ходячей
газеты, прося великодушной помощи; был принят радушно
журналистом, назвавшим его тот же час «почтеннейший», пожавшим ему обе руки, расспросившим подробно об имени, отчестве, месте жительства.
Она хотела напечатать в
газетах прокламацию о притязаниях своих на русскую корону, хотела обнародовать завещание императрицы Елизаветы Петровны, но Радзивил тайно этому воспрепятствовал: уверил принцессу, что он отправил статьи к
журналистам, а в самом деле уничтожил их.
С нами особенно сошелся один
журналист, родом из Севильи, Д.Франсиско Тубино, редактор местной
газеты"Andalusie", который провожал нас потом и в Андалузию. Он был добродушнейший малый, с горячим темпераментом, очень передовых идей и сторонник федеративного принципа, которым тогда были проникнуты уже многие радикальные испанцы. Тубино писал много о Мурильо, издал о нем целую книгу и среди знатоков живописи выдвинулся тем, что он нашел в севильском соборе картину, которую до него никто не приписывал Мурильо.
Речи произносились на всех языках. А
журналисты, писавшие о заседаниях, были больше все французы и бельгийцы. Многие не знали ни по-немецки, ни по-английски. Мы сидели в двух ложах бенуара рядом, и мои коллеги то и дело обращались ко мне за переводом того, что говорили немцы и англичане, за что я был прозван"notre confrere poliglotte"(наш многоязычный собрат) тогдашним главным сотрудником «Independance Beige» Тардье, впоследствии редактором этой
газеты.
Если это так для
журналиста, то какое представление о текущих военных событиях должна иметь публика? Сдержанные, всегда корректные русские известия официального характера тонут в море самохвальства известий из японского источника, услужливо передаваемых иностранными
газетами и агентствами и действуют угнетающим образом на русского читателя.
В
газетах пелись хвалы заводу. Приезжали на завод
журналисты, — толстые, в больших очках. Списывали в блокноты устав ударных бригад, член завкома водил их по заводу, администрация давала нужные цифры, — и появлялись в
газетах статьи, где восторженно рассказывалось о единодушном порыве рабочих масс, о чудесном превращении прежнего раба в пламенного энтузиаста. Приводили правила о взысканиях, налагаемые за прогул или за небрежное обращение с заводским имуществом, и возмущенно писали...
— Чудак! Сделался редактором-издателем
газеты, а не знаешь, что такое субсидия! Это заповедная мечта каждого начинающего
журналиста!
Сенсационное известие парижских
газет о выбросившемся на ходу поезда начальнике «русских нигилистов» Савине, с повторениями подробностей об его аресте, суда над ним, выдаче русскому правительству, а также его якобы преступной политической деятельности в России, было конечно перепечатано русскими
газетами, самое самоубийство, как факт, а подробности, как курьез, как образец расходившейся фантазии французских прокуроров и
журналистов.
— Есть, — отвечал я. — Ты знаешь, что я получил от генеральши выговор за резкое направление в моей
газете «Сын Гостиного Двора», с приказом сделаться благонамеренным
журналистом. С этой целью я написал самый благонамеренный фельетон, который поместил в последнем нумере моей
газеты. Генеральше этот фельетон очень понравился, и она обещала мне давать за каждую подобную статью по пятиалтынному, а это составляет важное подспорье для моей
газеты.
Покойный Вильмессан [Вильмессан Ипполит (1812–1879) — французский
журналист и издатель, основатель
газеты «Фигаро».] написал о них когда-то прекрасную статью в «Figaro».
Рассказанный случай с «увеличенной запятою»
газета объясняла так, что
журналист, живущий на окраине, «купил шутки ради курьезную японскую козявку», а когда один генерал спросил его, что это такое, — он, по вдохновению, сказал, что это «увеличенная и засушенная запятая». Генерал этому поверил, а
журналист стал пробовать: неужто и другие образованные люди могут верить такой очевидной нелепости. И оказалось, что все этому верили!
В столицах, где образованность несравненно выше, науке оказано совсем иное доверие: здесь запятую видели увеличенную под микроскопом, засушенную и выставленную на окне «в квартире известного
журналиста, живущего на окраине города». Об этом было напечатано в петербургской
газете, особенно следящей за разнообразными явлениями столичной жизни.