Вдруг на опушке леса из-за небольшого бугра показался огромным мухомором красный зонтик, какого не было у Лидии и Алины, затем под зонтиком Клим увидел узкую спину женщины в
желтой кофте и обнаженную, с растрепанными волосами, острую голову Лютова.
Неточные совпадения
На станции ее знали, дородная баба, называя ее по имени и отчеству, сочувственно охая, увела ее куда-то, и через десяток минут Никонова воротилась в пестрой юбке, в красной
кофте, одетой, должно быть, на голое тело; голова ее была повязана
желтым платком с цветами.
Рядом с ним лежала в белой юбке и
кофте босая и простоволосая с редкой короткой косичкой старая женщина с сморщенным, маленьким,
желтым лицом и острым носиком.
Я пришел туда в материных башмаках, в пальтишке, перешитом из бабушкиной
кофты, в
желтой рубахе и штанах «навыпуск», всё это сразу было осмеяно, за
желтую рубаху я получил прозвище «бубнового туза». С мальчиками я скоро поладил, но учитель и поп невзлюбили меня.
Выходит на свободное место и стоит на нем прочно, как часовня. На ней широкая коричневая юбка,
желтая батистовая
кофта и алый платок на голове.
Под вечер с какой-то маленькой пристани к нам на пароход села краснорожая баба с девицей в
желтом платке и розовой новой
кофте. Обе они были выпивши, — баба улыбалась, кланялась всем и говорила на о́, точно дьякон...
Его супруга Машенька — весёлая говорунья, полненькая и стройная, с глазами как вишни и неуловимым выражением смуглого лица, была одета ярко — в красную муаровую
кофту, с золотистым кружевом, и серую юбку, с
жёлтыми фестонами и оборками.
Другой раз он видел её летним вечером, возвращаясь из Балымер: она сидела на краю дороги, под берёзой, с кузовом грибов за плечами. Из-под ног у неё во все стороны расползлись корни дерева. Одетая в синюю юбку, белую
кофту, в
жёлтом платке на голове, она была такая светлая, неожиданная и показалась ему очень красивой. Под платком, за ушами, у неё были засунуты грозди ещё неспелой калины, и бледно-розовые ягоды висели на щеках, как серьги.
Долго стояли они, пораженные величием Изорина в шляпе Карла Моора с огромными полями и осанкой высокого юноши Белова, важничавшего перед встречными своей красно-желтой
кофтой из блестящей парчи, в которой еще на днях Бессонова играла сваху в «Русской свадьбе».
Женщина в
желтой шелковой
кофте, расстегнутой на груди, громким, рыдающим голосом пела...
Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами; сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее.
Желтое платье, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам. Германн был свидетелем отвратительных таинств ее туалета; наконец, графиня осталась в спальной
кофте и ночном чепце: в этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасна и безобразна.
А длиннокосый торгаш-китаец, с
желтым оплывшим лицом и узкими глазами, в белой
кофте и широких штанах, уже стоял у комнаты Володи и разложил свой товар, и чего-чего только не предлагал он на ломаном английском языке, выкладывая ящик за ящиком.
Скулы у ней выдавались, довольно длинный нос сохранил приятную волнистую линию и загибался немного кверху, зубы
пожелтели, шея, видная из-под кружевного воротничка от
кофты, потемнела.