Неточные совпадения
Но с тех пор как она, после несчастия, постигшего Каренина, взяла его под свое особенное покровительство, с тех пор как она потрудилась в
доме Каренина,
заботясь о его благосостоянии, она почувствовала, что все остальные любви не настоящие, а что она истинно влюблена теперь в одного Каренина.
В сундуках, которыми была наполнена ее комната, было решительно все. Что бы ни понадобилось, обыкновенно говаривали: «Надо спросить у Натальи Савишны», — и действительно, порывшись немного, она находила требуемый предмет и говаривала: «Вот и хорошо, что припрятала». В сундуках этих были тысячи таких предметов,
о которых никто в
доме, кроме ее, не знал и не
заботился.
Классовый идиотизм буржуазии выражается, между прочим, в том, что капитал не заинтересован в развитии культуры, фабрикант создает товар, но нимало не
заботится о культурном воспитании потребителя товаров у себя
дома, для него идеальный потребитель — живет в колониях…
О начальнике он слыхал у себя
дома, что это отец подчиненных, и потому составил себе самое смеющееся, самое семейное понятие об этом лице. Он его представлял себе чем-то вроде второго отца, который только и дышит тем, как бы за дело и не за дело, сплошь да рядом, награждать своих подчиненных и
заботиться не только
о их нуждах, но и об удовольствиях.
Пока он докучал всем своими слезами и жалобами, а
дом свой обратил в развратный вертеп, трехлетнего мальчика Митю взял на свое попечение верный слуга этого
дома Григорий, и не
позаботься он тогда
о нем, то, может быть, на ребенке некому было бы переменить рубашонку.
Владимир Дубровский воспитывался в Кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из
дому более, нежели должен был ожидать. Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в долги, не
заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости.
Более с отцом не считают нужным объясняться. Впрочем, он, по-видимому, только для проформы спросил, а в сущности, его лишь в слабой степени интересует происходящее. Он раз навсегда сказал себе, что в
доме царствует невежество и что этого порядка вещей никакие силы небесные изменить не могут, и потому
заботится лишь
о том, чтоб домашняя сутолока как можно менее затрогивала его лично.
Не беспокоясь ни
о чем, не
заботясь о разосланных погонях, виновник всей этой кутерьмы медленно подходил к старому
дому и пруду.
— Так, так… То-то нынче добрый народ пошел: все
о других
заботятся, а себя забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я в Заполье на добрых людей… Хорошо.
Дома понастроили новые, магазины с зеркальными окнами и все перезаложили в банк. Одни строят, другие деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый у меня уродился: чужого не жалеешь.
Она мечтает
о семейном счастии с любимым человеком,
заботится о том, чтоб себя «облагородить», так, чтобы никому не стыдно было взять ее замуж; думает
о том, какой она хороший порядок будет вести в
доме, вышедши замуж; старается вести себя скромно, удаляется от молодого барина, сына Уланбековой, и даже удивляется на московских барышень, что они очень бойки в своих разговорах про кавалеров да про гвардейцев.
Ну, известно, прапорщик: кровь — кипяток, а хозяйство копеечное; завелся у меня тогда денщик, Никифор, и ужасно
о хозяйстве моем
заботился, копил, зашивал, скреб и чистил, и даже везде воровал всё, что мог стянуть, чтобы только в
доме приумножить; вернейший и честнейший был человек.
Когда я глядел на деревни и города, которые мы проезжали, в которых в каждом
доме жило, по крайней мере, такое же семейство, как наше, на женщин, детей, которые с минутным любопытством смотрели на экипаж и навсегда исчезали из глаз, на лавочников, мужиков, которые не только не кланялись нам, как я привык видеть это в Петровском, но не удостоивали нас даже взглядом, мне в первый раз пришел в голову вопрос: что же их может занимать, ежели они нисколько не
заботятся о нас? и из этого вопроса возникли другие: как и чем они живут, как воспитывают своих детей, учат ли их, пускают ли играть, как наказывают? и т. д.
Григорий Александрыч Гололобов, старого закала помещик, не
заботился ни
о красоте, ни об удобствах, но зато его
дом уподоблялся трактирному заведению, в котором всякий"прилично одетый"мог с утра до вечера пить и есть.
Любили православные украшать
дома божии, но зато мало
заботились о наружности своих
домов; жилища их почти все были выстроены прочно и просто, из сосновых или дубовых брусьев, не обшитых даже тесом, по старинной русской пословице: не красна изба углами, а красна пирогами.
Не
заботясь нимало
о своей безопасности, Рославлев шел подле самых стен
домов — вдруг один каменный отломок, оторванный ядром, ударил его в голову; кровь брызнула из нее ручьем, он зашатался и упал без памяти на мостовую.
Человек говорит: «
дом мой», и никогда не живет в нем, а только
заботится о постройке и поддержании
дома.
Француз, разумеется, не замедлил согласиться и, предоставя
о будущем
заботиться своей судьбе, приехал и поселился весьма комфортабельно в нижнем этаже
дома своей покровительницы, прося ее беспрестанно занять где-нибудь, хотя напрокат, сынка или дочку, которых бы он, по его словам, удивительно воспитал.
— Что может быть этого лучше, — говорил он, — как встретить утро молитвою к Богу, днем послужить царю, а вечер провести в образованном и честном семейном
доме. Вас, мой юный друг, сюда привел Божий перст, а я всегда рад это видеть и
позаботиться о таком благонравном молодом человеке.
Хозяйка
дома, краснощекая, румяная баба, стояла против дюжего багрового мельника, кланялась ему низменно и упрашивала откушать еще пирожка; она не обращала ровно никакого внимания на то, что стол перед мельником был покрыт грудами съестного; еще менее
заботилась старостиха
о том, что кусочки лепешек, пирогов и каравая, за неимением другого места, покоились гуськом на коленях именитого гостя; она только кланялась да приговаривала...
— Не
о чем тебе, Алексеюшка, много
заботиться. Патап Максимыч не оставит тебя. Видишь сам, как он возлюбил тебя. Мне даже на удивленье… Больше двадцати годов у них в
дому живу, а такое дело впервой вижу…
О недостатках не кручинься — не покинет он в нужде ни тебя, ни родителей, — уговаривал Пантелей Алексея.
Ты хочешь доставить как можно большее удовольствие твоему телу. Но долго ли будет жить твое тело?
Заботиться о благе тела — это всё равно, что строить себе
дом на льду. Какая радость может быть в такой жизни, какое спокойствие? Не опасаешься ли ты постоянно, что рано или поздно лед растает — рано или поздно придется тебе оставить смертное твое тело.
Сын живет в отцовском
доме всегда, а поденщик только на время. И потому сын будет жить не так, как поденщик, будет
заботиться об отцовском
доме, а не думать, как поденщик, только
о том, чтобы получить свою плату. Если человек верит, что жизнь его не кончается со смертью, то он будет жить, как сын в
доме отца. Если же жизнь только та, какая есть в этом мире, то он будет жить как поденщик, стараясь воспользоваться всем, что можно в этой жизни.
— Алина Дмитриевна Висленева великодушно предоставляет нам
позаботиться о ее сумасшедшем муже; эта добрая женщина нам доверяет: или посадить его в сумасшедший
дом, для чего г. Кишенский уполномочен вручить нам от нее и просьбу об освидетельствовании; или же взять его к себе в деревню, где, по ее соображениям, природа, свежий воздух и простые нравы могут благодетельно подействовать на расстройство его душевных способностей.
— Ну, исполать [Хвала, слава, спасибо.] вам, что
заботитесь о нашем Сергее Павловиче, он друг моего сына, друг нашего
дома, а мое желание, чтобы он стал еще ближе.
— Это все зависит от того (ответила совершенно деловым тоном Amanda), — это зависит от того, как вы себя поставите в
доме. Я, конечно, не попала бы сюда, si j'avais des rentes; [если бы у меня были доходы (фр.).] но мне покойно здесь, я ни
о чем не
забочусь, а когда состарюсь, я открою также
дом или заведу магазин, en faisant des économies [сделав сбережения (фр.).].
Дарья Васильевна мало занималась своим
домом,
заботясь единственно только
о тепле.
Я вас внес в этот
дом на моих руках, как похититель украденное сокровище, я вас спрятал от всех глаз, шаг за шагом я вас оспаривал у смерти, и вдруг я сделал роковое открытие: я с ужасом понял, что служа вам,
заботясь о вас, спасая вас, графиня, я только служил моей любви.
Князь Владимир Яковлевич, с самой ранней юности избалованный женщинами, пресыщенный ими в Петербурге и за границей, не спешил выбирать себе подругу жизни, не
заботился о продолжении доблестного и древнего рода князей Баратовых, спокойно живя с сестрой, окруженный множеством крепостных слуг, на обязанности которых было вести
дом так, как было «при стариках», за чем главным образом наблюдала ключница Гавриловна.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по-двое, по-трое, в раскрытых полуразоренных
домах. Старшие
заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще
о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта не было), кто невинными играми — в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устраивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов,
заботился о соединении различных лож и
о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал
дом бедных, устроенный орденом в Петербурге.
Апрель Иваныч оказался прекрасным человеком: он нежно любил скромненькую Прашу и удивительно
заботился о «писательском сыне». Он завел в
доме вечерний кружок у чайного стола и всем здесь читал «Телемака», поясняя из него, что люди живут вовсе не так, как бы надобно жить. К этому же у него служили «Павел и Виргиния», а сам для себя он читал еще более забористые вещи, как-то: «Оправдание Сократово» и «Слово похвальное Марку Аврелию». А затем в жизни со всеми был ласков, и прост, и любезен.