Неточные совпадения
— Тебе это нужно для детей, а
обо мне ты не думаешь? — сказала она, совершенно
забыв и не слыхав, что он сказал: «для тебя и для детей».
— Анна Сергеевна, — поторопился сказать Базаров, — прежде всего я должен вас успокоить. Перед вами смертный, который сам давно опомнился и надеется, что и другие
забыли его глупости. Я уезжаю надолго, и согласитесь, хоть я и не мягкое существо, но мне было бы невесело унести с собою мысль, что вы вспоминаете
обо мне с отвращением.
Не только Тагильский ждал этого момента — публика очень единодушно двинулась в столовую. Самгин ушел домой, думая о прогрессивном блоке, пытаясь представить себе место в нем, думая о Тагильском и
обо всем, что слышал в этот вечер. Все это нужно было примирить, уложить плотно одно к другому, извлечь крупицы полезного,
забыть о том, что бесполезно.
— В-третьих, потому, что в письме этом, как в зеркале, видна ваша нежность, ваша осторожность, забота
обо мне, боязнь за мое счастье, ваша чистая совесть… все, что указал мне в вас Андрей Иваныч и что я полюбила, за что
забываю вашу лень… апатию…
— Я заметил, что ты уклончива, никогда сразу не выскажешь мысли или желания, а сначала обойдешь кругом. Я не волен в выборе, Вера: ты реши за меня, и что ты дашь, то и возьму.
Обо мне
забудь, говори только за себя и для себя.
Обо всем этом деле я буквально
забыл.
Обо всем же том, что произойдет со мной завтра здесь, как меня поставят перед начальством и что со мной сделают, — я почти и думать
забыл.
— Я слишком благодарен, что вы не
забываете наших разговоров: это значит, что вы
обо мне иногда думаете; но… насчет университета я еще не составил понятия, притом же у меня свои цели.
Немного спустя он бросился искать меня — и эту столь скорую мысль его
обо мне я никогда не
забуду.
Человек окончательно был водворен на замкнутую социальную территорию, на ней захотел он быть господином,
забыл обо всем остальном мире и об иных мирах, на которые не простирается его власть и господство.
«К ней, к ней одной, ее видеть, слушать и ни о чем не думать,
обо всем
забыть, хотя бы только на эту ночь, на час, на мгновение!» Пред самым входом в сени, еще на галерейке, он столкнулся с хозяином Трифоном Борисычем.
А я отвечу на это, что уж если замыслил такое убийство, да еще по плану, по написанному, то уж наверно бы не поссорился и с приказчиком, да, может быть, и в трактир не зашел бы вовсе, потому что душа, замыслившая такое дело, ищет тишины и стушевки, ищет исчезновения, чтобы не видали, чтобы не слыхали: „Забудьте-де
обо мне, если можете“, и это не по расчету только, а по инстинкту.
Он
обо всем
забудет, а какую-нибудь зеленую кровлю, мелькнувшую ему по дороге, или галку на кресте — вот это он запомнит.
Забыла я,
обо всем
забыла и помнить не хочу; а и что я с ним теперь буду?
— Вы всей Москве должны!.. В ваших книгах
обо всей Москве написали и ни слова не сказали о банях. А ведь Москва без бань — не Москва! А вы Москву знаете, и грех вам не написать о нас, старых москвичах. Вот мы и просим вас не
забыть бань.
— И все-то я у вас на уме, все я. Это на пользу. Небось по счетам когда платите, сейчас
обо мне вспоминаете, глянь, и наживете. И сами, когда счета покупателю пишете, тоже меня не
забудете. На чаек бы с вашей милости!
— Они выгонят меня из дому, как старую водовозную клячу, — спокойно предусматривала события мисс Дудль. — И я не довела бы себя до этого, если бы мне не было жаль мистера Стабровского… Без меня о нем все
забудут. Мистер Казимир ждет только его смерти, чтобы получить все деньги… Дидя будет еще много плакать и тогда вспомнит
обо мне.
Но с наступлением вечера он
забывал обо всем мире, и даже образ чернобровой девушки застилался будто туманом.
Притом же Наполеон очень скоро потерял всякую надежду приблизить к себе русских, и уж, конечно,
забыл бы и
обо мне, которого приблизил из политики, если бы… если б он не полюбил меня лично, я смело говорю это теперь.
Говорю тебе, что помню одного того Парфена Рогожина, с которым я крестами в тот день побратался; писал я это тебе во вчерашнем письме, чтобы ты и думать
обо всем этом бреде
забыл и говорить об этом не зачинал со мной.
— Вы услышите, может быть… но что бы ни было,
забудьте… нет, не
забывайте меня, помните
обо мне.
Меня здесь мучит только ваше
обо мне горе — меня мучит слеза в глазах моего ангела-хранителя, который в ужаснейшую минуту моей жизни
забывал о себе, думал еще спасти меня.
— Вот она: ни одним словом, ни одним намеком
обо мне не беспокоить Алешу ни сегодня, ни завтра. Ни одного упрека за то, что он
забыл меня; ни одного наставления. Я именно хочу встретить его так, как будто ничего между нами не было, чтоб он и заметить ничего не мог. Мне это надо. Дадите вы мне такое слово?
О! никогда я не
забуду, что в эту минуту она вспомнила
обо мне и позвала меня!
Я закрылся газетой (мне казалось, все на меня смотрят) и скоро
забыл о ресничном волоске, о буравчиках,
обо всем: так взволновало меня прочитанное. Одна короткая строчка: «По достоверным сведениям, вновь обнаружены следы до сих пор неуловимой организации, ставящей себе целью освобождение от благодетельного ига Государства».
— Может быть, в этот день… — остановилась, и брови еще темнее. Взяла мою руку, крепко сжала ее. — Скажи, ты меня не
забудешь, ты всегда будешь
обо мне помнить?
Неужели же я должен
обо всем
забыть, на все закрыть глаза, затем только, чтоб во всю глотку орать: ура, герой!
Липочка. Ах, если бы вы знали, Лазарь Елизарыч, какое мне житье здесь! У маменьки семь пятниц на неделе; тятенька, как не пьян, так молчит, а как пьян, так прибьет, того и гляди. Каково это терпеть образованной барышне! Вот как бы я вышла за благородного, так я бы и уехала из дому и
забыла бы
обо всем этом. А теперь все опять пойдет по-старому.
Эти дружеские пальцы вообще безжалостны, а иногда бестолковы, pardon, [простите (фр.).] но, вот верите ли, а я почти
забыл обо всем этом, о мерзостях-то, то есть я вовсе не
забыл, но я, по глупости моей, всё время, пока был у Lise, старался быть счастливым и уверял себя, что я счастлив.
В соседстве телеги ему, естественно, показалось благонадежнее, но, догнав ее, он тотчас же опять
забыл обо всем и опять погрузился в свои обрывки мыслей и представлений.
Не могу же оставить вас навеки с мыслию
обо мне как о неблагодарном глупце, невеже и эгоисте, как, вероятно, и утверждает вам
обо мне ежедневно одно неблагодарное и жестокое сердце, которое, увы, не могу
забыть…»
«Да как же это возможно», — прошептал он в глубоком и пугливом недоумении, однако вошел в избу. «Elle l’а voulu», [Она этого хотела (фр.).] — вонзилось что-то в его сердце, и он опять вдруг
забыл обо всем, даже о том, что вошел в избу.
Поцеловала Елена Дмитриевна молодого боярина! Обманула жена лукавая мужа старого!
Забыла клятву, что дала перед господом! Как покажется она теперь Дружине Андреичу? Догадается он
обо всем по глазам ее. И не таков он муж, чтоб простил ее! Не дорога жизнь боярину, дорога ему честь его! Убьет он, старый, убьет и жену, и Никиту Романыча!
— Небось некого в Сибири по дорогам грабить? — сказал Иоанн, недовольный настойчивостью атамана. — Ты, я вижу, ни одной статьи не
забываешь для своего обихода, только и мы нашим слабым разумом
обо всем уже подумали. Одежу поставят вам Строгоновы; я же положил мое царское жалованье начальным и рядовым людям. А чтоб и ты, господин советчик, не остался без одежи, жалую тебе шубу с моего плеча!
Входим в лес по мокрой тропе, среди болотных кочек и хилого ельника. Мне кажется, что это очень хорошо — навсегда уйти в лес, как ушел Кирилло из Пуреха. В лесу нет болтливых людей, драк, пьянства, там
забудешь о противной жадности деда, о песчаной могиле матери,
обо всем, что, обижая, давит сердце тяжелой скукой.
— Да вот подите ж! как в песенке поется: «И тебя возненавидеть и хочу, да не могу». Не могу-с, я не могу по одним подозрениям переменять свое мнение о человеке, но… если бы мне представили доказательства!.. если б я мог слышать, что он говорит
обо мне за глаза, или видеть его письмо!.. О, тогда я весь век мой не
забыл бы услуг этой дружбы.
Простота его слов возбуждала особенный интерес. Кожемякину захотелось ещё таких слов, — в темноте ночной они приобретали значительность и сладость; хотелось раззадорить горбуна, заставить его разговориться о людях, о боге,
обо всём, с жутким чувством долго слушать его речь и
забыть про себя.
Вот Мерзопупиос и Штановский засели там в своей мурье и грызутся, разбирая по косточкам вопрос о подсудности, — это понятно, потому что они именно ничего, кроме этой мурьи, и не видят; но общество должно жить не так, оно должно иметь идеи легкие. Les messieurs et les dames обязаны
забывать обо всем, кроме взаимных друг к другу отношений.
«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И
забыли о ней, как
забывают обо всем на земле».
Минутное то было заблужденье,
Безумство страшное — теперь я каюсь в нем!
Оно прошло —
забудьте обо всем.
Отдайте ей браслет, — он был найден случайно
Какой-то чудною судьбой;
И обещайте мне, что это тайной
Останется… мне будет бог судьей.
Вас он простит… меня простить не в вашей воле!
Я удаляюсь… думаю, что боле
Мы не увидимся.
Иванов, игравший когда-то сам, увлекся, и, сидя около печки, пригрелся и
забыл обо всем…
Лиза (выходит). Вот опять одна! Что же это голубки-то мои? Они, чай, и
забыли про меня! Да уж где теперь им
обо мне помнить! Батюшки, скоро рассветать станет! Ишь, ты, ночи-то нынче короче воробьиного носу. Как тогда домой-то пройти? Эка эта Надя бесстрашная.
Мелузов. Не надо, не надо. Живи как хочешь, как умеешь! Я одного только желаю, чтоб ты была счастлива. Только сумей быть счастлива, Саша! Ты
обо мне и об моих словах
забудь; а хоть как-нибудь, уж по-своему, сумей найти себе счастье. Вот и все, и вопрос жизни решен для тебя.
— Прощайте, господин офицер! — сказал Дольчини Рославлеву, — не
забудьте вашего обещания. Если когда-нибудь вам случится быть в Лейпциге, то вы можете
обо мне справиться на площади против театра, в высоком красном доме, у живущего под номером шестым. До свиданья!
— А как я ревновал тебя все это время! Мне кажется, я бы умер, если б услышал о твоей свадьбе! Я подсылал к тебе, караулил, шпионил… вот она все ходила (и он кивнул на мать). — Ведь ты не любила Мозглякова, не правда ли, Зиночка? О ангел мой? Вспомнишь ли ты
обо мне, когда я умру? Знаю, что вспомнишь; но пройдут годы, сердце остынет, настанет холод, зима на душе, и
забудешь ты меня, Зиночка!..
Разумеется, князь не оказал значительного сопротивления и, по своему обыкновению, очень скоро
забыл обо всем и остался очень доволен.
Никогда не
забывая обо всем этом, держа в уме своем изящество и молодцеватость, я проводил вечера либо в буфете, либо на бульваре, где облюбовал кафе «Тонус».
— Все — об одном, а ты —
обо всём! Ладно, что Локтев догадался напоить всех в лоск. Может —
забудут. Но ведь наше дело политическое: сегодня Локтев — друг, а завтра — лютый враг.
«Да!.. пленник… ты меня
забудешь…
Прости!.. прости же… навсегда;
Прости! Навек!.. Как счастлив будешь,
Ax!.. вспомни
обо мне тогда…
Тогда!.. быть может, уж могилой
Желанной скрыта буду я;
Быть может… скажешь ты уныло:
Она любила и меня!..»
И девы бледные ланиты,
Почти потухшие глаза,
Смущенный лик, тоской убитый,
Не освежит одна слеза!..
И только рвутся вопли муки…
Она берет его за руки
И в поле темное спешит,
Где чрез утесы путь лежит.
Ах, тем-то ведь и дорог «чумазый человек», что, имея его под рукой,
обо всех вообще фикциях навсегда можно
забыть, и нисколько не будет совестно.