Неточные совпадения
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении человека, которому двое людей навязчиво показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто
забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она относилась к нему, как бабушка к Настоящему
Старику — деду Акиму.
Но все это ни к чему не повело. Из Михея не выработался делец и крючкотворец, хотя все старания отца и клонились к этому и, конечно, увенчались бы успехом, если б судьба не разрушила замыслов
старика. Михей действительно усвоил себе всю теорию отцовских бесед, оставалось только применить ее к делу, но за смертью отца он не успел поступить в суд и был увезен в Петербург каким-то благодетелем, который нашел ему место писца в одном департаменте, да потом и
забыл о нем.
Чай он пил с ромом, за ужином опять пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по своим комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами
о прежнем житье-бытье в городе,
о многих
стариках, которых все
забыли, кроме его,
о разных событиях доброго старого времени, наконец,
о своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный чай с ромом или просил рюмочку мадеры.
Занятый семейными делами и мельницей, Привалов
забыл о своем поверенном,
о котором ему напомнила встреча со
стариком Бахаревым.
Выплыли на свет божий, бог знает откуда, какие-то старые векселя и платежи,
о которых
старик давно
забыл.
Время от времени я выглядывал в дверь и видел
старика, сидевшего на том же месте, в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое лицо. По нему прыгали красные и черные тени. При этом освещении он казался выходцем с того света, железным человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел в свои мысли, что, казалось, совершенно
забыл о нашем присутствии.
Это говорил Алемпиев собеседник. При этих словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно
забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к
старику. Я не помню, чтобы со мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
С приездом Женни здесь все пошло жить. Ожил и помолодел сам
старик, сильнее зацвел старый жасмин, обрезанный и подвязанный молодыми ручками; повеселела кухарка Пелагея, имевшая теперь возможность совещаться
о соленьях и вареньях, и повеселели самые стены комнаты, заслышав легкие шаги грациозной Женни и ее тихий, симпатичный голосок, которым она, оставаясь одна, иногда безотчетно пела для себя: «Когда б он знал, как пламенной душою» или «Ты скоро меня позабудешь, а я не
забуду тебя».
Старик на время
забывал о своих недостатках: при ослепительном блеске добела раскаленного железа он отчетливо различал подробности совершавшейся работы и лица всех рабочих; при грохоте вертевшихся колес и стучавших чугунных валов говорить можно было, только напрягая все свои голосовые средства, и Горемыкин слышал каждое слово.
Появление
старика с дочерью стало повторяться чаще и чаще. И Адуев удостоил их внимания. Он иногда тоже перемолвит слова два со
стариком, а с дочерью все ничего. Ей сначала было досадно, потом обидно, наконец стало грустно. А поговори с ней Адуев или даже обрати на нее обыкновенное внимание — она бы
забыла о нем; а теперь совсем другое. Сердце людское только, кажется, и живет противоречиями: не будь их, и его как будто нет в груди.
Морозов махнул рукой. Другие мысли заняли
старика. Задумался и Серебряный. Задумался он
о страшной перемене в царе и
забыл на время об отношениях, в которые судьба поставила его к Морозову.
Давно не говорил он так мягко и миролюбиво. Я слушал его и ждал, что
старик погасит мою обиду, поможет мне
забыть о желтой яме и черных, влажных клочьях в боку ее.
Вообще
о делах внутренней и внешней политики
старик отзывается сдержанно и загадочно. Не то одобряет, не то порицает, не
забывая, однако ж, при каждом случае прибавить: «Это еще при мне началось», или: «Я в то время осмелился подать такой-то совет!»
Как свежую могилу покрывает трава, так жизнь заставляет
забывать недавние потери благодаря тем тысячам мелких забот и хлопот, которыми опутан человек. Поговорили
о Порфире Порфирыче, пожалели
старика — и
забыли, уносимые вперед своими маленькими делами, соображениями и расчетами. Так, мне пришлось «устраивать» свой роман в «Кошнице». Ответ был получен сравнительно скоро, и Фрей сказал...
Солнце только что село за нагорным береговым хребтом, который синел в отдалении. Румяное небо было чистоты и ясности необыкновенной. Окрестная тишина возмущалась только нестройным гамом гулявшего народа. Но Глеб, казалось, совсем уж
забыл о Комареве. Шум и возгласы народа напоминали
старику шум и возгласы другой толпы, которая, быть может, в это самое время покидала уездный город, куда три дня тому назад отвел он Ванюшу.
Но она не умела молчать
о старике и всё уговаривала Илью
забыть о нём. Лунёв сердился, уходил от неё. А когда являлся снова, она бешено кричала ему, что он её из боязни любит, что она этого не хочет и бросит его, уедет из города. И плакала, щипала Илью, кусала ему плечи, целовала ноги, а потом, в исступлении, сбрасывала с себя одежду и, нагая стоя перед ним, говорила...
И, произнося раздельно и утвердительно слова свои,
старик Ананий четырежды стукнул пальцем по столу. Лицо его сияло злым торжеством, грудь высоко вздымалась, серебряные волосы бороды шевелились на ней. Фоме жутко стало слушать его речи, в них звучала непоколебимая вера, и сила веры этой смущала Фому. Он уже
забыл все то, что знал
о старике и во что еще недавно верил как в правду.
— Читай ещё… — Двигая усами,
старик спрятал книгу в карман. — Книга для детей, для чистых сердцем… Он ворчал ласково, Евсею хотелось ещё спрашивать его
о чём-то, но вопросы не складывались, а
старик закурил папиросу, окутался дымом и, должно быть,
забыл о собеседнике. Климков осторожно отошёл прочь, его тяготение к Дудке усилилось, и он подумал...
Воротясь в свое село, что было в исходе июля, Болдухины занялись своим деревенским хозяйством и совершенно
забыли про богачей Солобуевых, с которыми так оригинально познакомились на Сергиевских Водах. Одна Наташа сохраняла в доброй и благодарной душе своей теплое и свежее воспоминание
о старике Солобуеве, Флегонте Афанасьиче.
Болдухины поговорили сначала
о новом знакомом и хотя хвалили доброго
старика, однако находили, что он подчас и скучноват, потому что слишком любит распространяться
о своих заводах,
о заводских делах,
о своем сынке, так что другим приходится молчать и слушать; поговорили и
забыли про своего велеречивого гостя.
Надругался сын над ним, больно рванул его за сердце… Убить его мало за то, что он так надсадил душу своего отца! Из-за чего? Из-за женщины, дрянной, зазорной жизнью живущей!.. Грех было ему,
старику, связываться с ней,
забыв о своей жене и сыне…
Скоро ушел и капитан, приказав Володе не
забыть занести в шканечный журнал
о том, что «Коршун» проходил мимо острова капитана Ашанина, и Володя, взглянув еще раз на «дядин» остров, вспомнил милого, доброго
старика, которому так обязана вся его семья, и представлял себе, как обрадуется дядя-адмирал, узнавши, что в английских лоциях упоминается об островке его имени.
—
О, никогда, никогда не
забуду я, как дала яд больному
старику, который брал лекарство только от меня и так же доверчиво принял смерть из моих глаз.
Прошло около месяца. Помещик
забыл о Петьке, а тот, почувствовав себя в силах стать на ноги, бежал с помещечьего двора. Двор этот находился близ Арбатских ворот. Долго ли и много ли прошел Петр Ананьев, он не помнил, но наутро он очнулся на скамье, покрытой войлоком, с кожанной подушкой в головах, а над ним стоял наклонившись худой как щепка
старик, и держал на его лбу мокрую тряпку. Было это в той самой избе, где теперь жил Петр Ананьев.
Старик был немец-знахарь Краузе, в просторечии прозванный Крузовым.
—
О, благодарю, благодарю, понимаю! — воскликнул
старик. — Я никогда не
забуду этой услуги.
— Ну, ребенок, — продолжал разглагольствовать
старик, — другие дети радуются, когда гости приезжают, все лишние сласти перепадут, а этому не надо… зарылся в книги и знать никого не хочет…
О сне и об еде
забыть готов… Что в этих книгах толку. Не доведут вас, Лександр Васильевич, до добра эти книги… На что было бы лучше, кабы вы, как другие дети, играли бы, резвились, а то сидит у себя в комнате бука букой… Недаром все соседи вас дикарем прозвали…
— На днях попросил он меня к себе. Я застала его очень грустным, сильно одряхлевшим.
Старик, который еще не так давно таскал со своими работниками кули муки в амбар, едва держал дрожащими руками чашку чаю. Не было более помину
о польском круле, казалось, он
забыл о своем шляхетстве. Все помыслы, все чувства его сосредоточились на тебе. И знаешь ли, что задумал странный
старик, какие он имеет на тебя виды?
Так шли годы. Прошло ни много, ни мало — десять лет. Краузе заболел и не мог вставать с постели. Петр Ананьев ухаживал за ним, а, между тем, стоял за него, самостоятельно пользовал приходивших больных, которые, видя пользу, не очень сожалели
о старике и потому совершенно
забыли о нем. Новый знахарь окончательно заменил старого у пациентов последнего, а новые больные не знали его.
Ну, а когда не
о чем будет больше говорить? Ведь настает всегда такая минута. Что ж мы будем с ним делать? Я ведь могу к нему привыкнуть. Он все повторяет: я
старик, я
старик. Вовсе он не так стар, да
о летах мужчины сейчас и
забываешь. Привлекает собственно ум. Вкусивши сладкого, горького не захочешь. После Домбровича не пойду же я хихикать с Кучкиным. Предоставляю это удовольствие Софи…
Против хозяйки дома сидел с газетой хозяин, в черном потертом бархатном халате с синими отворотами и с таким же поясом, с кистями. Но совершенно лишенный волос череп был прикрыт бархатной шапочкой, a на длинном хрящеватом породистом носу сидело золотое пенсне, с помощью которого он читал газету,
забыв, казалось, вовсе
о стакане с остывшим чаем. По правую руку от
старика сидела молодая барышня в какой-то небрежной распашной блузе, чернолицая, худенькая, с усталым лицом и тонкими губами.
Сватовство Николая Павловича Зарудина отошло естественно на второй план,
старик Хомутов на радостях
о предстоящей судьбе своей любимицы дочки
забыл о нем.
Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoléance, [визитов соболезнования,] которые ему делали по случаю смерти его дочери, говорил
о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали
забыть то, чтò он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного
старика.