Неточные совпадения
— Нет, я думаю, княгиня устала, и
лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а я
провожу княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
— А, они уже приехали! — сказала Анна, глядя на верховых
лошадей, которых только что
отводили от крыльца. — Не правда ли, хороша эта
лошадь? Это коб. Моя любимая. Подведи сюда, и дайте сахару. Граф где? — спросила она у выскочивших двух парадных лакеев. — А, вот и он! — сказала она, увидев выходившего навстречу ей Вронского с Весловским.
Левина уже не поражало теперь, как в первое время его жизни в Москве, что для переезда с Воздвиженки на Сивцев Вражек нужно было запрягать в тяжелую карету пару сильных
лошадей,
провезти эту карету по снежному месиву четверть версты и стоять там четыре часа, заплатив за это пять рублей. Теперь уже это казалось ему натурально.
Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним
заводят переговоры, — как не так!.. Мой гренадер приложился… бац!.. мимо, — только что порох на полке вспыхнул; Казбич толкнул
лошадь, и она дала скачок в сторону. Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков.
Около обеда я велел нарочно
провести мимо ее окон мою черкесскую
лошадь, покрытую этим ковром.
Я взял под уздцы
лошадь княжны и
свел ее в воду, которая не была выше колен; мы тихонько стали подвигаться наискось против течения.
— Я давненько не вижу гостей, — сказал он, — да, признаться сказать, в них мало вижу проку.
Завели пренеприличный обычай ездить друг к другу, а в хозяйстве-то упущения… да и
лошадей их корми сеном! Я давно уж отобедал, а кухня у меня низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще пожару наделаешь.
А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда
провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою
лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» — и заорал во все горло, указывая на него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток;
лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось
заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным столом, отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла. Бежали
лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский,
провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
На дачу он приехал вечером и пошел со станции обочиной соснового леса, чтоб не идти песчаной дорогой: недавно по ней
провезли в село колокола, глубоко измяв ее людями и
лошадьми. В тишине идти было приятно, свечи молодых сосен курились смолистым запахом, в просветах между могучими колоннами векового леса вытянулись по мреющему воздуху красные полосы солнечных лучей, кора сосен блестела, как бронза и парча.
Лошади бойко побежали, и на улице стало тише. Мужики, бабы, встречая и
провожая бричку косыми взглядами, молча, нехотя кланялись Косареву, который, размахивая кнутом, весело выкрикивал имена знакомых, поощрял
лошадей...
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий на переодетого генерала, пошевелил вожжами, — крупные
лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет,
проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь ее была поднята выше левой, казалось, что и глаза смотрят различно.
Они хохотали, кричали, Лютов
возил его по улицам в широких санях, запряженных быстрейшими
лошадями, и Клим видел, как столбы телеграфа, подпрыгивая в небо, размешивают в нем звезды, точно кусочки апельсинной корки в крюшоне. Это продолжалось четверо суток, а затем Самгин, лежа у себя дома в постели, вспоминал отдельные моменты длительного кошмара.
Трифонов часа два
возил Самгиных по раскаленным улицам в шикарнейшей коляске, запряженной парою очень тяжелых, ленивых
лошадей, обильно потел розовым потом и, часто вытирая голое лицо кастрата надушенным платком, рассказывал о достопримечательностях Астрахани тоже клетчатыми, как его костюм, серенькими и белыми словами; звучали они одинаково живо.
Сыроватый ветер разгонял людей по всем направлениям, цокали подковы огромных мохнатоногих
лошадей, шли солдаты, трещал барабан, изредка скользил и трубил, как слон, автомобиль, — немцы останавливались, почтительно уступая ему дорогу,
провожали его ласковыми глазами.
Илья Ильич
завел даже пару
лошадей, но, из свойственной ему осторожности, таких, что они только после третьего кнута трогались от крыльца, а при первом и втором ударе одна
лошадь пошатнется и ступит в сторону, потом вторая
лошадь пошатнется и ступит в сторону, потом уже, вытянув напряженно шею, спину и хвост, двинутся они разом и побегут, кивая головами. На них
возили Ваню на ту сторону Невы, в гимназию, да хозяйка ездила за разными покупками.
Он вместо пяти получал уже от семи до десяти тысяч рублей ассигнациями дохода; тогда и жизнь его приняла другие, более широкие размеры. Он нанял квартиру побольше, прибавил к своему штату еще повара и
завел было пару
лошадей.
На конюшне двадцать
лошадей: одни в карету барыни, другие в коляску барину; то для парных дрожек, то в одиночку, то для большой коляски — детей катать, то воду
возить; верховые для старшего сына, клеппер для младших и, наконец, лошачок для четырехлетнего.
— Точно так-с, Прохор с
лошадью, и Марина тоже. Они
проводят барышню, а сами в тот же день назад.
— Прохор их завсегда
возит в бричке, на буланой
лошади.
«А там есть какая-нибудь юрта, на том берегу, чтоб можно было переждать?» — спросил я. «Однако нет, — сказал он, — кусты есть… Да почто вам юрта?» — «Куда же чемоданы сложить, пока
лошадей приведут?» — «А на берегу: что им доспеется? А не то так в лодке останутся: не азойно будет» (то есть: «Не тяжело»). Я задумался:
провести ночь на пустом берегу вовсе не занимательно; посылать ночью в город за
лошадьми взад и вперед восемь верст — когда будешь под кровлей? Я поверил свои сомнения старику.
Мужики, узнавши племянника Марьи Ивановны,
проводили его на сухонькое, где слезть, взяли привязать его
лошадь и
провели его в церковь. Церковь была полна праздничным народом.
На этот коммунистический проект у Нехлюдова аргументы тоже были готовы, и он возразил, что для этого надо, чтобы у всех были плуги, и
лошади были бы одинаковые, и чтобы одни не отставали от других, или чтобы всё — и
лошади, и плуги, и молотилки, и всё хозяйство — было бы общее, а что для того, чтобы
завести это, надо, чтобы все люди были согласны.
Нехлюдов испытал чувство подобное тому, которое должна испытывать
лошадь, когда ее оглаживают, чтобы надеть узду и вести запрягать. А ему нынче больше, чем когда-нибудь, было неприятно
возить. Он извинился, что ему надо домой, и стал прощаться. Мисси дольше обыкновенного удержала его руку.
— Ну, брат, не ври, меня не
проведешь, боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне все равно, какие у вас там дела, а только старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо на маменькину половину пройдем. Ну, так едешь, что ли? Я на своей
лошади за тобой приехал.
Если выпадала свободная минута от гостей, Зося
проводила ее около
лошадей или со своими ястребами и кречетами.
Четверть часа спустя Федя с фонарем
проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два, собака с достоинством на нее зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая;
лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… я, наконец, задремал.
Староста
отвел из приличия
лошадь в сторону, взвалился на нее и пустился рысцой за коляской, держа шапку в руке.
Баклагой, как мне потом сказали, прозывался молодой, красивый и чрезвычайно избалованный ямщик; князь его любил, дарил ему
лошадей, гонялся с ним,
проводил с ним целые ночи… Этого самого князя, бывшего шалуна и мота, вы бы теперь не узнали… Как он раздушен, затянут, горд! Как занят службой, а главное — как рассудителен!
— Ну, вот что, братец Филофей; у тебя, я слышал, есть
лошади. Приведи-ка сюда тройку, мы их заложим в мой тарантас, — он у меня легкий, — и
свези ты меня в Тулу. Теперь ночь лунная, светло и ехать прохладно. Дорога у вас тут какова?
Николай Иваныч человек со влиянием: он известного конокрада заставил возвратить
лошадь, которую тот
свел со двора у одного из его знакомых, образумил мужиков соседней деревни, не хотевших принять нового управляющего, и т. д.
— «Я с тобой пойду… хочешь?» — «Ладно, — отвечал он и попятил
лошадь назад, — мы его духом поймаем, а там я вас
провожу.
— Вот еще что вздумал? Еврей… а русские обычаи! Эй! кто там? Возьми
лошадь,
сведи на конюшню. Да овса ему засыпь. Я сейчас сам приду, посмотрю. И знай: имя ему — Малек-Адель!
Крепкие недоуздки с железными кольцами, торбы и путы, ковочный инструмент и гвозди, запас подков (по три пары на каждого коня) и колокольчик для передовой
лошади, которая на пастбище
водит весь табун за собой, дополняли конское снаряжение.
Лошади были давно готовы, а мне все не хотелось расстаться с смотрителем и его дочкой. Наконец я с ними простился; отец пожелал мне доброго пути, а дочь
проводила до телеги. В сенях я остановился и просил у ней позволения ее поцеловать; Дуня согласилась… Много могу я насчитать поцелуев, [с тех пор, как этим занимаюсь,] но ни один не оставил во мне столь долгого, столь приятного воспоминания.
У нас было тоже восемь
лошадей (прескверных), но наша конюшня была вроде богоугодного заведения для кляч; мой отец их держал отчасти для порядка и отчасти для того, чтоб два кучера и два форейтора имели какое-нибудь занятие, сверх хождения за «Московскими ведомостями» и петушиных боев, которые они
завели с успехом между каретным сараем и соседним двором.
Но дети уже не спят. Ожидание предстоящего выезда спозаранку волнует их, хотя выезд назначен после раннего обеда, часов около трех, и до обеда предстоит еще
провести несколько скучных часов за книжкой в классе. Но им уже кажется, что на конюшне запрягают
лошадей, чудится звон бубенчиков и даже голос кучера Алемпия.
— Вперед не загадываю-с. Но, вероятно, если женюсь и выйду в отставку…
Лошадей, сударыня, недолго
завести, а вот жену подыскать — это потруднее будет. Иная девица, посмотреть на нее, и ловкая, а как поразберешь хорошенько, и тут и там — везде с изъянцем.
Шире да шире, четверку
лошадей завел, одна другой лучше, коров, овец, избу эту самую выстроил…
А сверх того пчел
водит,
лошадьми торгует, деньги под проценты дает.
А как любили пожарные своих
лошадей! Как гордились ими! Брандмейстер Беспалов, бывший вахмистр 1-го Донского полка, всю жизнь
проводил в конюшне, дневал и ночевал в ней.
Алексей по уходе брата отправлялся напротив, через Брюсовский переулок, в грязный извозчичий трактир в доме Косоурова пить чай и
проводил здесь ровно час, беседуя, споря и обсуждая шансы беговых
лошадей с извозчиками.
Конюхи из трактира к началу бегов
отвозили хозяев в полтиничные места беговой беседки, тогда еще деревянной, а сами, стоя на шарабанах, смотрели через забор на бега, знали каждую
лошадь, обсуждали шансы выигрыша и даже играли в тотализатор, складываясь по двугривенному — тогда еще тотализатор был рублевый.
Бывали здесь богатые купеческие свадьбы, когда около дома стояли чудные запряжки; бывали и небогатые, когда стояли вдоль бульвара кареты, вроде театральных, на клячах которых в обыкновенное время
возили актеров императорских театров на спектакли и репетиции. У этих карет иногда проваливалось дно, и ехавшие бежали по мостовой, вопя о спасении… Впрочем, это было безопасно, потому что заморенные
лошади еле двигались… Такой случай в восьмидесятых годах был на Петровке и закончился полицейским протоколом.
Они являются сюда для свидания с «играющими» и «жучками» — завсегдатаями ипподромов, чтобы получить от них отметки, на какую
лошадь можно выиграть. «Жучки» их
сводят с шулерами, и начинается вербовка в игорные дома.
Только раз в неделю, в воскресенье, слуги
сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали в запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях, и на левой
лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
Однажды, когда мы вместе с рабочими
возили с поля снопы, у Ивана вырвались
лошади с порожней телегой, прибежали во двор с одним передком и в необъяснимом ужасе забились в тесный угол между плетнем и сараем.
Скитские старцы ехали уже второй день. Сани были устроены для езды в лес, некованные, без отводов, узкие и на высоких копыльях. Когда выехали на настоящую твердую дорогу, по которой заводские углепоставщики
возили из куреней на заводы уголь, эти лесные сани начали катиться, как по маслу, и несколько раз перевертывались. Сконфуженная
лошадь останавливалась и точно с укором смотрела на валявшихся по дороге седоков.
Он занял лучшую квартиру в городе,
завел выездных
лошадей, целый штат прислуги и зажил на широкую ногу.