Неточные совпадения
Уже несколько раз в продолжение этого
рассказа я намекал на понятие, соответствующее этому французскому
заглавию, и теперь чувствую необходимость посвятить целую главу этому понятию, которое в моей жизни было одним из самых пагубных, ложных понятий, привитых мне воспитанием и обществом.
В «Русских ведомостях» изредка появлялись мои
рассказы. Между прочим, «Номер седьмой»,
рассказ об узнике в крепости на острове среди озер. Под
заглавием я написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали в
рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»
Кажется, это построено слишком по австрийскому анекдоту, известному под
заглавием: «одно слово министру…». Из этого давно сделана пьеска, которая тоже давно уже разыгрывается на театрах и близко знакома русским по Превосходному исполнению Самойловым трудной мимической роли жида; но в то время, к которому относится мой
рассказ, этот слух ходил повсеместно, и все ему вполне верили, и русские восхваляли честность Мордвинова, а евреи жестоко его проклинали.
Это дало мне как беллетристу мотив
рассказа, появившегося в газете под
заглавием"Последняя депеша"…
В редкие минуты отдыха от экзаменов я писал
рассказ под
заглавием «До ядра».
Осенью 1889 года я послал в «Неделю»
рассказ под
заглавием «Порыв». Очень скоро от редактора П. А. Гайдебурова получил письмо, что
рассказ принят и пойдет в ближайшей «Книжке недели». «
Рассказ очень хорошо написан, — писал редактор, — но ему вредит неясность основного мотива», Читал и перечитывал письмо без конца. Была большая радость: первый мой значительного размера
рассказ пойдет в ежемесячном журнале.
Однажды прислал нам для сборника свой беллетристический
рассказ С. М. Городецкий. Уже началась империалистическая война. Он напечатал в иллюстрированном! журнале «Нива» чрезвычайно патриотическое стихотворение под
заглавием, помнится, «Сретенье», где восторженно воспевал императора Николая II, как вождя, ведущего нас против германцев за святое дело. Когда я получил его рукопись, я, не читая, распорядился отослать ее ему обратно. Это изумила товарищей.
Был декабрь месяц, мы с братом собирались ехать на святки домой. Однажды в студенческой читальне просматриваю газету «Неделя». И вдруг в конце, в ответах редакции, читаю: «Петербург, Васильевский остров. В. В. С-вичу. Просим зайти в редакцию». Это — мне. Месяц назад я послал туда небольшой
рассказ из детской жизни под
заглавием «Мерзкий мальчишка».
А вот в каком роде писали патриотические авторы брошюрок, в большом количестве распространявшихся среди солдат. Передо мною изящно изданная книжка, с прекрасными иллюстрациями, под
заглавием: «В осажденном Порт-Артуре, или Геройская смерть рядового Дмитрия Фомина». Начинается
рассказ так...
Так, в первой идет
рассказ о жизни семейства Пшеницыных в Старом доме; во второй — помещены портреты Замечательных городских личностей; третья, под
заглавием: Соляной пристав; в четвертой опять описание жизни семейства Пшеницыных в Новом доме; затем описание их жизни в деревне, со включением портретов Замечательных деревенских личностей, и так далее.
Я получил и получаю много писем от незнакомых мне лиц, просящих меня объяснить в простых и ясных словах то, что я думаю о предмете написанного мною
рассказа под
заглавием «Крейцерова соната». Попытаюсь это сделать, т. е. в коротких словах выразить, насколько это возможно, сущность того, что я хотел сказать в этом
рассказе, и тех выводов, которые, по моему мнению, можно сделать из него.