Неточные совпадения
Шел ли набожный мужик, или дворянин, как называют себя козаки, одетый
в кобеняк с видлогою,
в воскресенье в церковь или, если дурная погода,
в шинок, — как не
зайти к Солохе, не поесть жирных с сметаною вареников и не поболтать
в теплой избе с говорливой и угодливой хозяйкой.
В первое же
воскресенье зашел в церковь и на клиросе дьячку Евгеньичу подпевал всю службу, после обедни подошел к о. Сергею под благословение, а из церкви отправился на базар.
Теперь слушай: я, может быть, завтра или послезавтра
зайду к тебе, а ты непременно побывай у меня
в воскресенье утром.
Произошло его отсутствие оттого, что капитан, возбужденный рассказами Миропы Дмитриевны о красоте ее постоялки, дал себе слово непременно увидать m-lle Рыжову и во что бы то ни стало познакомиться с нею и с матерью ее, ради чего он, подобно Миропе Дмитриевне, стал предпринимать каждодневно экскурсии по переулку,
в котором находился домик Зудченки, не
заходя, впрочем, к сей последней, из опасения, что она начнет подтрунивать над его увлечением, и
в первое же
воскресенье Аггей Никитич, совершенно неожиданно для него, увидал, что со двора Миропы Дмитриевны вышли: пожилая, весьма почтенной наружности, дама и молодая девушка, действительно красоты неописанной.
Когда новые постояльцы поселились у Миропы Дмитриевны, она
в ближайшее
воскресенье не преминула
зайти к ним с визитом
в костюме весьма франтоватом: волосы на ее висках были, сколько только возможно, опущены низко; бархатная черная шляпка с длинными и высоко приподнятыми полями и с тульей несколько набекрень принадлежала к самым модным, называемым тогда шляпками Изабеллины; платье мериносовое, голубого цвета, имело надутые, как пузыри, рукава; стан Миропы Дмитриевны перетягивал шелковый кушак с серебряной пряжкой напереди, и, сверх того, от всей особы ее веяло благоуханием мусатовской помады и духов амбре.
Уйдя, он надолго пропал, потом несколько раз
заходил выпивший, кружился, свистел, кричал, а глаза у него смотрели потерянно, и сквозь радость явно скалила зубы горькая, непобедимая тоска. Наконец однажды
в воскресенье он явился хмельной и шумный, приведя с собою статного парня, лет за двадцать, щеголевато одетого
в чёрный сюртук и брюки навыпуск. Парень смешно шаркнул ногой по полу и, протянув руку, красивым, густым голосом сказал...
Как-то,
в одно из
воскресений в Великом посту, тетя
зашла к ней рано утром, чтобы взять зонтик. Вера сидела
в постели, охватив голову руками, и думала.
Ввиду спешной работы
в мастерской работали и
в воскресенье до часу дня. У Александры Михайловны с похмелья болела голова, ее тошнило, и все кругом казалось еще серее, еще отвратительнее, чем всегда. Таня не пришла. У Александры Михайловны щемило на душе, что и сегодня утром, до работы, она не проведала Таню: проспала, трещала голова, и нужно было спешить
в мастерскую, пока не заперли дверей. Александра Михайловна решила
зайти к Тане после обеда.
И сегодня я уже
заходил в парикмахерскую, — о, сколько работы будет у кауферов
в день
воскресения мертвых! — и мой Жан правильно заметил, по окончании обряда: «Вот вы и помолодели».
Лелька
в воскресенье зашла вечером к Басе. Расхаживая по неуютной своей комнате широким мужским шагом и сильно волнуясь, Бася рассказала, как держался с нею на работе Царапкин. Когда Бася волновалась, она говорила захлебываясь, обрывая одну фразу другою.
Возвращаясь с Алексеем Григорьевичем
в Кремль дорогою, по улице Петровке, против церкви
Воскресения в Барашах, Елизавета Петровна вспомнила, что после венчания не было отслужено молебна, велела остановиться, вошла
в церковь и отстояла молебствие. После молебна она
зашла к приходскому священнику и кушала у него чай.
Такой или почти такой разговор произошел и
в описываемый нами день — это было
в одно из
воскресений конца июля — когда Елизавета Петровна Дубянская собралась на дачу к Сиротининым и
зашла к Любовь Аркадьевне предложить ей прокатиться перед поездкой.
Так сказал между прочим наш приходской священник отец Алексей, когда, после обедни,
в воскресенье, я по обыкновению
зашел напиться чаю к гостеприимному пастырю и к не менее радушной его хозяйке — матушке-попадье Марье Андреевне.
— Выехать, — растерянно повторил Егор Никифоров, и его лицо выразило нескрываемое удивление. — Я вчера говорил с нею, и она мне ничего не сказала, напротив,
в воскресенье хотела
зайти к Арине.