Неточные совпадения
И даже если б и самый
закон поставил тебя его судиею, то сколь лишь возможно будет тебе сотвори и тогда в духе сем, ибо уйдет и
осудит себя сам еще горше суда твоего.
Честной народ, достойна смертной казни
Вина его; но в нашем уложеньи
Кровавых нет
законов, пусть же боги
Казнят его по мере преступленья,
А мы судом народным Мизгиря
На вечное изгнанье
осуждаем.
Он говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский
закон вас
осудил и гонит, а церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит новая жизнь, в то время как между другими (вероятно, других, кроме чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он ставил в пример разбойника, распятого вместе с Христом.
Он сам себя
осудит за свое преступление беспощаднее, безжалостнее самого грозного
закона.
Насилие всегда, в лучшем случае, если оно не преследует одних личных целей людей, находящихся во власти, отрицает и
осуждает в одной неподвижной форме
закона то, что большею частью уже гораздо прежде отрицалось и осуждалось общественным мнением, но с тою разницею, что, тогда как общественное мнение отрицает и
осуждает все поступки, противные нравственному
закону, захватывая поэтому в свое осуждение самые разнообразные положения,
закон, поддерживаемый насилием,
осуждает и преследует только известный, очень узкий ряд поступков, этим самым как бы оправдывая все поступки такого же порядка, не вошедшие в его определение.
Ведь ограничивая ее приложением «вечных и общих»
законов искусства к частным и временным явлениям, через это самое
осуждают искусство на неподвижность, а критике дают совершенно приказное и полицейское значение.
— А если „
законы осуждают предмет моей любви“? — улыбаясь, продекламировала Даша.
Драч совесть выдает свою за образец,
А Драч так истцов драл, как алчный волк овец.
Он был моим судьей и другом быть мне клялся;
Я взятки дать ему, не знав его, боялся;
Соперник мой его и знал и сам был плут,
Разграбя весь мой дом, призвал меня на суд.
Напрасно брал себе
закон я в оборону:
Драч правдой покривить умел и по
закону.
Тогда пословица со мной сбылася та,
Что хуже воровства честная простота:
Меня ж разграбили, меня ж и обвинили
И вору заплатить бесчестье
осудили.
Переярков.
Осудить не за что; и я бы не
осудил, я только говорю про
закон.
Боровцов. Ты говоришь, что я — хороший человек, обстоятельный, так за что ж меня судья под
закон подведет? Ну и значит, я буду прав. Настоящий-то судья должен знать, кого подвести под
закон, кого нет. Если всех нас под
закон подводить, так никто прав не будет, потому мы на каждом шагу
закон переступаем. И тебя, и меня, и его, надо всех в Сибирь сослать. Выходит, что под закон-то всякого подводить нельзя, а надо знать кого. Так и этот опекун. Как ты его
осудишь? Каким манером? За что?
Люди уже давно не верят в старые обычаи,
законы, учреждения, а все-таки подчиняются им, потому что каждый думает, что большинство людей
осудит его, если он откажется повиноваться. А между тем большинство уже давно не верит, а только каждый боится быть первым.
— Найду! — закричала Илька. — Ну, наконец, вы же барон, знатный, умный человек, всех знаете, все знатные люди вас знают…Вы не какой-нибудь простой человек! Отчего бы вам не написать письма к какому-нибудь судье, чтобы он
осудил ее по
законам? Вам стоит только сказать или написать, и всё будет сделано!
— Не
осуждай, не исследовав, —
закон правды, который ты забыл!
— Господин защитник, что же это такое! — возмущается председатель. — Я не могу позволить, чтобы вы
осуждали здесь установленные
законом власти. Я лишу вас слова.
Мне так несомненно казалось священным, не нарушающим
закона бога учреждение судов, в которых я участвовал и которые ограждали мою собственность и безопасность, что никогда и в голову не приходило, чтобы это изречение могло значить что-нибудь другое, как не то, чтобы на словах не
осуждать ближнего.
Проезжий. Вот то-то и дело. Одно из двух: либо богу служи, либо дьяволу. Хочешь дьяволу — пьянствуй, ругайся, дерись, ненавиствуй, корыстовайся, не божьего
закона слушайся, а людского, — и жизнь будет плохая; а хочешь служить богу — его одного слухай: не то что грабить или убивать, а никого не
осуждай, не ненавиствуй, не влипай в худые дела, и не будет плохой жизни.
Сами пьем, ругаемся, деремся, судимся, завиствуем, ненавидим людей,
закона божьего не принимаем, людей
осуждаем: то толстопузые, то долгогривые, а помани нас денежками, мы готовы на всякую службу идти: и в сторожа, и в десятские, и в солдаты, и своего же брата разорять, душить и убивать готовы.