Она как будто начинала бредить. Потом вдруг замолкла. Это было так странно, точно она вышла из комнаты, и Самгин снова почувствовал холод испуга. Посидев несколько минут, глядя в
заостренное лицо ее, послушав дыхание, он удалился в столовую, оставив дверь открытой.
Неточные совпадения
— Евгений Васильев, — отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое
лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу
заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум.
Самгин вдруг представил его мертвым: на белой подушке серое, землистое
лицо, с погасшими глазами в темных ямах, с
заостренным носом, а рот — приоткрыт, и в нем эти два золотых клыка.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с
заостренными сучками в беспорядке лежат на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а
лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Трепетный блеск свечи под образами освещал безжизненное
лицо его с черными впадинами вместо глаз, с
заостренною, холодною профилью, которая резко отделялась на совершенно почти темной стене.
Наискосок от окна, на платформе, у столика стояли две монашки в некрасивых
заостренных клобуках и потертых рясах, с книжками, такие же загорелые, морщинистые, с туповатыми
лицами, каких он столько раз видал в городах, по ярмаркам и по базарам торговых сел, непременно по две, с кружкой или книжкой под покровом. На столе лежали для продажи изделия монастыря — кружева и вышивания… Там до сих пор водятся большие мастерицы; одна из них угодила во дворец Елизаветы Петровны и стала мамкой императора Павла.
Свет от лампы скользил на оконечностях
лица швейцарки,
заостренных смертию, падал на черные, длинные косы, сметавшие при движении лекаря пыль с пола, на уста, подернутые землею, истерзанную грудь и будто из воска вылитую ногу, опоясанную черною кровью.