Неточные совпадения
«Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это
так просто, но он
так неловко это принял,
так долго благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот портрет мой, который он
так хорошо сделал. А главное — этот взгляд, смущенный и нежный! Да, да, это
так! — с ужасом повторила себе Кити. — Нет, это не может, не должно быть! Он
так жалок!» говорила она себе вслед
за этим.
Катавасов сначала смешил дам своими оригинальными шутками, которые всегда
так нравились при первом знакомстве с ним, но потом, вызванный Сергеем Ивановичем, рассказал очень интересные свои наблюдения о различии характеров и даже физиономий самок и самцов комнатных мух и об их жизни. Сергей Иванович тоже был весел и
за чаем, вызванный братом, изложил свой взгляд на будущность восточного вопроса, и
так просто и хорошо, что все заслушались его.
— Позор и срам! — отвечал полковник. — Одного боишься, — это встречаться с Русскими
за границей. Этот высокий господин побранился с доктором, наговорил ему дерзости
за то, что тот его не
так лечит, и замахнулся палкой. Срам
просто!
Когда услышал Чичиков, от слова до слова, все дело и увидел, что из-за одного слова ты произошла
такая история, он оторопел. Несколько минут смотрел пристально в глаза Тентетникова и заключил: «Да он
просто круглый дурак!»
— Да что же тебе
за прибыль знать? ну,
просто так, пришла фантазия.
Сидят они на том же месте, одинаково держат голову, их почти готов принять
за мебель и думаешь, что отроду еще не выходило слово из
таких уст; а где-нибудь в девичьей или в кладовой окажется
просто: ого-го!
— Да
так просто. Или, пожалуй, продайте. Я вам
за них дам деньги.
— Ах, не знаете? А я думала, вам все уже известно. Вы мне простите, Дмитрий Прокофьич, у меня в эти дни
просто ум
за разум заходит. Право, я вас считаю как бы
за провидение наше, а потому
так и убеждена была, что вам уже все известно. Я вас как
за родного считаю… Не осердитесь, что
так говорю. Ах, боже мой, что это у вас правая рука! Ушибли?
Те
просто считали весь этот люд
за невежд и хлопов и презирали их свысока; но Раскольников не мог
так смотреть: он ясно видел, что эти невежды во многом гораздо умнее этих самых поляков.
— Брат, — твердо и тоже сухо отвечала Дуня, — во всем этом есть ошибка с твоей стороны. Я
за ночь обдумала и отыскала ошибку. Все в том, что ты, кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это не
так. Я
просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если удастся быть полезною родным, но в моей решимости это не самое главное побуждение…
Это не то чтобы
за кого-нибудь, а
так просто «пострадать надо»; страдание, значит, принять, а от властей —
так тем паче.
Он имел о себе самое высокое мнение; тщеславие его не знало границ, но он держался
просто, глядел одобрительно, слушал снисходительно и
так добродушно смеялся, что на первых порах мог даже прослыть
за «чудного малого».
— Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные молодые люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти
за вами! Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть
за невежд,
так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они
просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
— Правду говоря, — нехорошо это было видеть, когда он сидел верхом на спине Бобыля. Когда Григорий злится, лицо у него… жуткое! Потом Микеша плакал. Если б его
просто побили, он бы не
так обиделся, а тут —
за уши! Засмеяли его, ушел в батраки на хутор к Жадовским. Признаться — я рада была, что ушел, он мне в комнату всякую дрянь через окно бросал — дохлых мышей, кротов, ежей живых, а я страшно боюсь ежей!
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово — хрусталь, да что ж ты прикажешь делать, коли
такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А
просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам
за всю свою провинность теперь заслужу.
Бальзаминова. Что мудреного, что не помещается! Этакая пропасть! Иной раз и о пустяках думаешь, да ум
за разум заходит; а тут, с
такими деньгами —
просто беда!
Какие это люди на свете есть счастливые, что
за одно словцо,
так вот шепнет на ухо другому, или строчку продиктует, или
просто имя свое напишет на бумаге — и вдруг
такая опухоль сделается в кармане, словно подушка, хоть спать ложись.
Но неумышленно, когда он не делал никаких любовных прелюдий, а
просто брал ее
за руку, она давала ему руку, брала сама его руку, опиралась ему доверчиво на плечо, позволяла переносить себя через лужи и даже, шаля, ерошила ему волосы или, напротив, возьмет гребенку, щетку, близко подойдет к нему,
так что головы их касались, причешет его, сделает пробор и, пожалуй, напомадит голову.
— Ну да,
так я и знал, народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся в народе и предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь в больницу. А вас, Макар Иванович,
просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы —
так называемый странник? Ну, а бродяжество в нашем народе почти обращается в страсть. Это я не раз заметил
за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
«Тут одно только серьезное возражение, — все мечтал я, продолжая идти. — О, конечно, ничтожная разница в наших летах не составит препятствия, но вот что: она —
такая аристократка, а я —
просто Долгорукий! Страшно скверно! Гм! Версилов разве не мог бы, женясь на маме, просить правительство о позволении усыновить меня…
за заслуги,
так сказать, отца… Он ведь служил, стало быть, были и заслуги; он был мировым посредником… О, черт возьми, какая гадость!»
Самый Британский музеум, о котором я
так неблагосклонно отозвался
за то, что он поглотил меня на целое утро в своих громадных сумрачных залах, когда мне хотелось на свет Божий, смотреть все живое, — он разве не есть огромная сокровищница, в которой не только ученый, художник, даже
просто фланер, зевака, почерпнет какое-нибудь знание, уйдет с идеей обогатить память свою не одним фактом?
Хотел ли он подарка себе или кому другому — не похоже, кажется; но он говорил о злоупотреблениях да тут же кстати и о строгости. Между прочим, смысл одной фразы был тот, что официально, обыкновенным путем, через начальство, трудно сделать что-нибудь, что надо «
просто прийти»,
так все и получишь
за ту же самую цену. «Je vous parle franchement, vous comprenez?» — заключил он.
Он мне показал бумаги, какие сам писал до моего приезда в Лондон. Я прочитал и увидел, что… ни
за что не напишу
так, как они написаны, то есть
таким строгим, точным и сжатым стилем:
просто не умею!
Пища — горсть рису, десерт — ананас, стоящий грош, а если нет гроша, а затем и ананаса, то первый выглянувший из-за чужого забора и ничего не стоящий банан, а нет и этого,
так просто поднятый на земле упавший с дерева мускатный орех.
Нехлюдов предлагал ей брак по великодушию и по тому, что было прежде; но Симонсон любил ее
такою, какою она была теперь, и любил
просто за то, что любил.
Когда Вольф кончил свои доводы, Бе, не дорисовав гирлянду, с грустью — ему было грустно
за то, что приходилось доказывать
такие труизмы — мягким, приятным голосом, коротко,
просто и убедительно показал неосновательность жалобы и, опустив голову с белыми волосами, продолжал дорисовывать гирлянду.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать
так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные,
просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть
такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны
так, чтобы ответственность
за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Привалова поразило больше всего то, что в этом кабинете решительно ничего не изменилось
за пятнадцать лет его отсутствия, точно он только вчера вышел из него. Все было
так же скромно и
просто, и стояла все та же деловая обстановка. Привалову необыкновенно хорошо казалось все: и кабинет, и старик, и даже самый воздух, отдававший дымом дорогой сигары.
— Скажите, пожалуйста,
за что ненавидит меня эта дама? — спрашивала Зося доктора Сараева, указывая на Хину. — Она
просто как-то шипит, когда увидит меня… У нее делается
такое страшное лицо, что я не шутя начинаю бояться ее. А между тем я решительно ничего ей не сделала.
— Очень
просто: вы и Ляховский держитесь только благодаря дворянской опеке и кой-каким связям в Петербурге…
Так? Дворянскую опеку и после нельзя будет обойти, но ее купить очень недорого стоит: члены правления — один полусумасшедший доктор-акушер восьмидесяти лет, другой — выгнанный со службы
за взятки и просидевший несколько лет в остроге становой, третий — приказная строка, из поповичей… Вся эта братия получает по двадцать восемь рублей месячного жалованья.
Так?
— То есть как тебе сказать; ведь мы, собственно, не ссорились,
так что и мириться нечего было.
Просто приехал к родителю, и вся недолга. Он сильно переменился
за это время…
— Страшно
так и храбро, особенно коли молодые офицерики с пистолетами в руках один против другого палят
за которую-нибудь.
Просто картинка. Ах, кабы девиц пускали смотреть, я ужасно как хотела бы посмотреть.
Эта дама возненавидела его с самого начала
просто за то, что он жених Катерины Ивановны, тогда как ей почему-то вдруг захотелось, чтобы Катерина Ивановна его бросила и вышла замуж
за «милого, рыцарски образованного Ивана Федоровича, у которого
такие прекрасные манеры».
— То есть что же это
такое? Я опять перестаю понимать, — перебил Миусов, — опять какая-то мечта. Что-то бесформенное, да и понять нельзя. Как это отлучение, что
за отлучение? Я подозреваю, вы
просто потешаетесь, Иван Федорович.
Нимало,
просто отмстить хотел
за то, что я
такой молодец, а она не чувствует.
— Как же бы я мог тогда прямее сказать-с? Один лишь страх во мне говорил-с, да и вы могли осердиться. Я, конечно, опасаться мог, чтобы Дмитрий Федорович не сделали какого скандалу, и самые эти деньги не унесли,
так как их все равно что
за свои почитали, а вот кто же знал, что
таким убивством кончится? Думал, они
просто только похитят эти три тысячи рублей, что у барина под тюфяком лежали-с, в пакете-с, а они вот убили-с. Где же и вам угадать было, сударь?
Пусть он не знал, что это должно неизбежно возникнуть из сущности данных отношений между вашим и его характером, он все-таки должен был на всякий случай приготовить вас к чему-нибудь подобному,
просто как к делу случайности, которой нельзя желать, которой незачем ждать, но которая все-таки может представиться: ведь
за будущее никак нельзя ручаться, какие случайности может привести оно.
Что это
за люди
такие? желал бы я знать, и желал бы я знать, не
просто ли они хорошие люди, которым никто не мешает видеться, когда и сколько им угодно, которым никто не мешает повенчаться, как только им вздумается, и которым поэтому не из —
за чего бесноваться.
Вот Верочка играет, Дмитрий Сергеич стоит и слушает, а Марья Алексевна смотрит, не запускает ли он глаз
за корсет, — нет, и не думает запускать! или иной раз вовсе не глядит на Верочку, а
так куда-нибудь глядит, куда случится, или иной раз глядит на нее,
так просто в лицо ей глядит, да
так бесчувственно, что сейчас видно: смотрит на нее только из учтивости, а сам думает о невестином приданом, — глаза у него не разгораются, как у Михаила Иваныча.
Вера Павловна, слушая
такие звуки, смотря на
такое лицо, стала думать, не вовсе, а несколько, нет не несколько, а почти вовсе думать, что важного ничего нет, что она приняла
за сильную страсть
просто мечту, которая рассеется в несколько дней, не оставив следа, или она думала, что нет, не думает этого, что чувствует, что это не
так? да, это не
так, нет,
так,
так, все тверже она думала, что думает это, — да вот уж она и в самом деле вовсе думает это, да и как не думать, слушая этот тихий, ровный голос, все говорящий, что нет ничего важного?
Но он действительно держал себя
так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз
за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался
за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а
таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо,
просто сказать глупо с его стороны.
Поведение его с Марьей Гавриловной было
просто и свободно; но что б она ни сказала или ни сделала, душа и взоры его
так за нею и следовали.
Он взошел к губернатору, это было при старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и подал в отставку; душевно жалею, что не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи
за эту минуту — скажу
просто, геройства, с
такими разбойниками вовсе была не шутка показать человеческое чувство.
— Вы меня
просто стращаете, — отвечал я. — Как же это возможно
за такое ничтожное дело сослать семейного человека
за тысячу верст, да и притом приговорить, осудить его, даже не спросив, правда или нет?
Одно существо поняло положение сироты;
за ней была приставлена старушка няня, она одна
просто и наивно любила ребенка. Часто вечером, раздевая ее, она спрашивала: «Да что же это вы, моя барышня,
такие печальные?» Девочка бросалась к ней на шею и горько плакала, и старушка, заливаясь слезами и качая головой, уходила с подсвечником в руке.
Но этим,
так сказать, домашним мягкосердечием и исчерпывались добродетели Струнникова. Как предводитель, обязанный наблюдать
за своими собратиями, он
просто никуда не годился. И это было совершенно понятно, потому что кругом жили всё заимодавцы, на действия которых поневоле приходилось смотреть сквозь пальцы.
Все пьяным-пьяно, все гудит, поет, ругается… Только в левом углу
за буфетом тише — там идет игра в ремешок, в наперсток… И никогда еще никто в эти игры не выигрывал у шулеров, а все-таки по пьяному делу играют… Уж очень
просто.
Отец сам рассказал нам, смеясь, эту историю и прибавил, что верят этому только дураки,
так как это
просто старая сказка; но простой, темный народ верил, и кое — где уже полиция разгоняла толпы, собиравшиеся по слухам, что к ним ведут «рогатого попа». На кухне у нас следили
за поповским маршрутом: передавали совершенно точно, что поп побывал уже в Петербурге, в Москве, в Киеве, даже в Бердичеве и что теперь его ведут к нам…
Эго ощущение было
так сильно и
так странно, что мы
просто не знали, что с ним делать и куда его пристроить. Целой группой мы решили снести его к «чехам», в новооткрытую пивную… Крепкое чешское пиво всем нам казалось горько и отвратительно, но… еще вчера мы не имели права входить сюда и потому пошли сегодня. Мы сидели
за столами, глубокомысленно тянули из кружек и старались подавить невольные гримасы…
— А даже очень
просто… Хлеб
за брюхом не ходит. Мы-то тут дураками печатными сидим да мух ловим, а они орудуют. Взять хоть Михея Зотыча… С него вся музыка-то началась. Помнишь, как он объявился в Суслоне в первый раз? Бродяга не бродяга, юродивый не юродивый, а около того… Промежду прочим, оказал себя поумнее всех. Недаром он тогда всех нас дурачками навеличивал и прибаутки свои наговаривал. Оно и вышло, как по-писаному: прямые дурачки. Разе
такой Суслон-то был тогда?