Неточные совпадения
Тут я еще больше наслушался о войне, чем от Веры Артамоновны. Я очень любил рассказы
графа Милорадовича, он говорил с чрезвычайною живостью, с резкой мимикой, с громким смехом, и я не раз засыпал под них на диване
за его
спиной.
Гости разошлись. Ушел и
граф. Наденька этого не знала и не спешила домой. Адуев без церемонии ушел от Марьи Михайловны в сад. Наденька стояла
спиной к Александру, держась рукой
за решетку и опершись головой на руку, как в тот незабвенный вечер… Она не видала и не слыхала его прихода.
И
граф Олсуфьев вовсе уже не был стар и хил. Бодрая героическая музыка выправила его
спину и сделала гибкими и послушными его ноги. Да! теперь он был лихой гусар прежних золотых, легендарных времен, гусар-дуэлист и кутила, дважды разжалованный в солдаты
за дела чести, коренной гусар, приятель Бурцева или Дениса Давыдова.
Петр Дмитрич, сердитый и на
графа Алексея Петровича, и на гостей, и на самого себя, отводил теперь душу. Он бранил и
графа, и гостей, и с досады на самого себя готов был высказывать и проповедовать, что угодно. Проводив гостя, он походил из угла в угол по гостиной, прошелся по столовой, по коридору, по кабинету, потом опять по гостиной, и вошел в спальню. Ольга Михайловна лежала на
спине, укрытая одеялом только по пояс (ей уже казалось жарко), и со злым лицом следила
за мухой, которая стучала по потолку.
Лиза принесла еще пастилы, трех сортов варенья и сохранившиеся особенного моченья опортовые яблоки и остановилась
за спиной матери, вглядываясь в игру и изредка поглядывая на офицеров и в особенности на белые с тонкими, розовыми, отделанными ногтями руки
графа, которые так опытно, уверенно и красиво бросали карты и брали взятки.
— Он мне зубы разбил, — ворчал Сашка, вытирая одной рукой окровавленный нос, а другой почесывая
спину облизывавшегося Блюхера, — он мне зубы разбил, Блюшка, а всё он мой
граф, и я
за него могу пойти в огонь — вот что! Потому, он мой
граф, понимаешь, Блюшка? А есть хочешь?
Поляк сделал шаг назад, остановился, как вкопанный, и растопырил руки, точно загораживая путь привидению… На верхней ступени каменной полуразрушенной лестнички лежала молодая змея из породы наших обыкновенных русских гадюк. Увидев нас, она подняла головку и зашевелилась…
Граф еще раз взвизгнул и спрятался
за мою
спину.
— Двадцать тысяч рублей! — прошептал он. — Да где же я их возьму! Проклятая игра! О, с какой радостью отказался бы я от нее. Но ведь мне необходимо добыть денег… а другого способа нет… Отец… Но как сказать ему о таком проигрыше… Он ни
за что не выдаст мне даже моих денег… или же предложит выделиться и идти от него, куда я хочу, с проклятием матери
за спиною… Он неумолим… Тронуть капитал для него хуже смерти… А я дал клятву матушке… Хотел выручить
граф Сигизмунд, но и он что-то не появляется… Как тут быть?..
— А больше ничего, что в это время стоял
за моею
спиной граф и спросил, кому я так низко кланялась? «Нашему лекарю, ваше сиятельство! Дай Бог ему доброго здоровья, он нас лечит и бережет!..»
— Прости, соколик мой ясный, прости, желанный мой, из одной любви к тебе, моему касатику, все это я, подлая, сделала, захотелось привязать тебя еще пуще к себе и видела я, что хочешь ты иметь от меня ребеночка, а меня Господь наказал
за что-то бесплодием, прости, ненаглядный мой,
за тебя готова я жизнь отдать, так люблю тебя, из
спины ремни вырезать, пулю вражескую
за тебя принять, испытать муку мученическую… — начала, обливаясь слезами, причитать Настасья Федоровна, стараясь поймать в свои объятия ноги отступавшего от нее
графа.