— Было точно целковых два, как расчелся с хозяином; все вышли: то да се. Слушай, Гриша, ты знаешь, каков я есть такой! — подхватил вдруг Захар решительным тоном. — Уж сослужу службу — одно говорю, слышь, заслужу! Теперь возьми ты:
звал ребят, придут — угостить надо: как же без денег-то? Никаким манером нельзя. Ведь Герасим в долг не поверит — право, жид, не поверит; надо как-нибудь перевернуться, а уж насчет себя одно скажу: заслужу тебе!
Неточные совпадения
— Был такой грех, Флегонт Василич… В том роде, как утенок попался:
ребята с покоса привели. Главная причина — не прост человек. Мало ли бродяжек в лето-то пройдет по Ключевой; все они на один покрой, а этот какой-то мудреный и нас всех дурачками
зовет…
— Постойте,
ребята! — перервал Бычура. — Чтоб маху не дать!.. Как тебя
зовут, молодец? — продолжал он, обращаясь к Юрию.
— Приходи опосля, как фабрику запрут, и других наших
ребят зови.
— Да ты, дедушка, послушай, дело-то какое! — живо подхватил парень. — Они, наши, сосновские-то
ребята, сказывали, твой зять-то… Григорьем, что ли,
звать?.. Слышь, убежал, сказывают, нонче ночью… Убежал и не знать куда!.. Все, говорят, понятые из Комарева искали его — не нашли… А того, слышь, приятеля-то, работника, Захара, так того захватили, сказывают. Нонче, вишь, ночью обокрали это они гуртовщика какого-то, вот что волы-то прогоняют… А в Комареве суд, говорят, понаехал — сейчас и доследились…
Галчиха. Да, да, сын, точно… Как его звали-то? Много у меня ребят-то было, много. Генерала Быстрова помните? Всех детей принимала.
— Небось не уйдет! — отвечал тот. — Ну, идемте,
ребята… мотри же, Антонушка, опростоволосишься, вот те Христос, поминай как
звали!..
— Господи! Да никак он жив? Барин Иванов!
Ребята! Вали сюда, наш барин жив! Да доктора
зови!
— Хрещеное, ваше благородие. Варсонофий, значит. Только
ребята все больше Ворсунькой
зовут… И господа тоже в кают-компании.
Был мальчик,
звали его Филипп. Пошли раз все
ребята в школу. Филипп взял шапку и хотел тоже идти. Но мать сказала ему: куда ты, Филипок, собрался? — В школу. — Ты еще мал, не ходи, — и мать оставила его дома.
Ребята ушли в школу. Отец еще с утра уехал в лес, мать ушла на поденную работу. Остались в избе Филипок да бабушка на печке. Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашел, взял старую, отцовскую и пошел в школу.
Вот какая история происходила в этой квартире. Пропивши шаль, Путохин уж больше не возвращался домой. Куда он исчез, я не знаю. После того как он пропал, старуха сначала запила, а потом слегла. Ее свезли в больницу, младших
ребят взяла какая-то родня, а Вася поступил вот в эту прачечную. Днем он подавал утюги, а ночью бегал за пивом. Когда из прачечной его выгнали, он поступил к одной из барышень, бегал по ночам, исполняя какие-то поручения, и его
звали уже «вышибалой». Что дальше было с ним, я не знаю.
Обед в Hotel de Rome считался самым лучшим, и наши веселые
ребята постоянно
звали Гончарова обедать с ними. Он жил под липами, в существующем до сих пор Britisch Hotel.
Ребята, отражая волнение взрослых, собирались в сумерки на гумне и на задворках и рассказывали страшные сказки о мертвецах, чернея большими расширенными глазами; и уже давно
звал их домой знакомый и приятно-сердитый голос, а они не решались высвободить из-под себя босые ноги и промчаться сквозь прозрачную пугающую мглу.