Неточные совпадения
Вместо гостя веселого,
здорового, чужого, который, он надеялся, развлечет его в его душевной неясности, он должен был видеться с братом, который понимает его насквозь, который вызовет в нем все самые задушевные
мысли, заставит его высказаться вполне.
— Ты — ешь, ешь больше! — внушала она. — И не хочется, а — ешь. Черные
мысли у тебя оттого, что ты плохо питаешься. Самгин старший, как это по-латыни? Слышишь? В
здоровом теле — дух
здоровый…
«Больной человек. Естественно, что она думает и говорит о смерти.
Мысли этого порядка — о цели бытия и прочем — не для нее, а для
здоровых людей. Для Кутузова, например… Для Томилина».
Удивительна была каменная тишина теплых, лунных ночей, странно густы и мягки тени, необычны запахи, Клим находил, что все они сливаются в один — запах
здоровой, потной женщины. В общем он настроился лирически, жил в непривычном ему приятном бездумье,
мысли являлись не часто и, почти не волнуя, исчезали легко.
— Какая еще свежая,
здоровая женщина и какая хозяйка! Право бы, замуж ей… — говорил он сам себе и погружался в
мысль… об Ольге.
Ты знаешь примеры, что люди, совершенно
здоровые, расслабевали досмерти и действительно умирали от одной
мысли, что должны ослабевать и умереть.
Без естественных наук нет спасения современному человеку, без этой
здоровой пищи, без этого строгого воспитания
мысли фактами, без этой близости к окружающей нас жизни, без смирения перед ее независимостью — где-нибудь в душе остается монашеская келья и в ней мистическое зерно, которое может разлиться темной водой по всему разумению.
Но наступают времена, когда
мысль, утомленная болезненным гамлетизмом, должна вернуться к
здоровому дон-кихотизму.
Он видел отпряженные телеги, видел восьмидесятилетнего Калину, который сидел на завалинке, грелся на солнце и чертил что-то палкой на земле; видел целое поколение
здоровых и кряжистых Калинычей, сновавших взад и вперед; потом переносил свою
мысль на Агнушку, на Иону, даже на Анпетова… и никак не мог освободиться от предчувствия.
В первые минуты на забрызганном грязью лице его виден один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку в таком положении; но в то время, как ему приносят носилки, и он сам на
здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной
мысли: глаза горят, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается выше, и в то время, как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим голосом говорит товарищам: «простите, братцы!», еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «простите, братцы!» В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на голову, которую подставляет ему раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.
Антрактов у бедной ученицы между этими занятиями оставалось пропасть, и никакой благородной,
здоровой пищи для
мысли!
Шестьсот семьдесят восемь рублей Капелю, а там видно будет…» И уже совсем смутные видения застилают
мысль, и только голос Ванюши и чувство прекращенного движения нарушают
здоровый, молодой сон, и, сам не помня, перелезает он в другие сани на новой станции и едет далее.
О чем?» Он в
мыслях оскорблял ее и себя, говоря, что, ложась с ней спать и принимая ее в свои объятия, он берет то, за что платит, но это выходило ужасно; будь это
здоровая, смелая, грешная женщина, но ведь тут молодость, религиозность, кротость, невинные, чистые глаза…
За последнее время ей,
здоровой и сильной, все чаще приходила в голову
мысль о замужестве, — иного выхода из своего одиночества она не видела.
Я умираю от стыда при
мысли, что я,
здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди… сам черт не разберет!
Рьяные кони мчались, взрывая снежный прах копытами. Колокольчик звенел. Павел Александрович задумался, потом замечтался, а потом и заснул себе преспокойно. Он проснулся уже на третьей станции, свежий и
здоровый, совершенно с другими
мыслями.
Приказчик уже вытолкнул дьячка из конторы и по дороге дал ему
здоровую затрещину, так что у бедняги в ушах зазвенело. Арефа, умудренный опытом, перенес эту обиду молча. Ему всегда доставалось за язык, а дьячиха Домна Степановна не раз даже колачивала его, и пребольно колачивала.
Мысль о дьячихе постоянно его преследовала, как было и теперь. Что-то она поделывает без него, мил-сердечный друг?
Он был крепкий,
здоровый, веселый юноша, одаренный той спокойной и ясной жизнерадостностью, при которой всякая дурная, вредная для жизни
мысль или чувство быстро и бесследно исчезают в организме.
Жгучая
мысль об еде не дает покоя безазбучным; она день и ночь грызет их существование. Как добыть еду? — в этом весь вопрос. К счастию, есть штука, называемая безазбучным просвещением, которая ничего не требует, кроме цепких рук и хорошо развитых инстинктов плотоядности, — вот в эту-то штуку они и вгрызаются всею силою своих
здоровых зубов…
Вы, ученые, будете спорить обо мне. Одни из вас скажут, что я сумасшедший, другие будут доказывать, что я
здоровый, и допустят только некоторые ограничения в пользу дегенерации. Но, со всею вашею ученостью, вы не докажете так ясно ни того, что я сумасшедший, ни того, что я
здоровый, как докажу это я. Моя
мысль вернулась ко мне, и, как вы убедитесь, ей нельзя отказать ни в силе, ни в остроте. Превосходная, энергичная
мысль — ведь и врагам следует отдавать должное!
Несколько данных, приведённых нами, могут, кажется, дать некоторое понятие о связи нервных и мозговых отправлений с умственной деятельностью человека. Несомненные факты ясно показывают нам, что для правильного хода и обнаружения нашей
мысли необходимо вам иметь мозг
здоровый и Правильно развитый. Следовательно, если мы хотим, чтобы умственная сторона существа нашего развивалась, то не должны оставлять без внимания И физического развития мозга.
Все 28 человек, у которых было сделано лишь частичное вырезывание щитовидной железы, были найдены совершенно
здоровыми; из восемнадцати же человек, у которых была вырезана вся железа,
здоровыми оказались только двое; остальные представляли своеобразный комплекс симптомов, который Кохер характеризует следующим образом: «задержание роста, большая голова, шишковатый нос, толстые губы, неуклюжее тело, неповоротливость
мысли и языка при сильной мускулатуре, — все это с несомненностью указывает на близкое родство описываемого страдания с идиотизмом и кретинизмом».
Уж дети встают после сна с «заспанными», гноящимися глазами; уже ребенком каждый страдает хроническим насморком и не может обойтись без носового платка, — всех прямо удивила бы
мысль, что
здоровому человеку носовой платок совершенно не нужен.
Некоторое время проходит в молчании, но я слышу, что и мой сосед не спит, — чуется, что и ему не до сна, что и в его голове бродят какие-то
мысли. Другой провожатый, молодой «подручный», спит сном
здорового, но крепко утомленного человека. Временами он что-то невнятно бормочет.
Без ручного труда не бывает
здорового тела, не бывает и здравых
мыслей в голове.
«Та странная
мысль, что из числа тех тысяч людей, живых,
здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), — поразила Пьера.
— Да так,
здоровой ли тебе, Ксения Яковлевна, прикинуться или же опять, чтобы тебе занедужилось. Как он о том в
мыслях держит, ничего мы не ведаем.
Ее чуждому всякой глубины
мысли уму, конечно, могло показаться более чем странным, что роман Александра Васильевича начался чуть ли не с умирающей девушкой. Здоровье было главным условием любви в том смысле, в каком понимала ее Марья Петровна, в каком понимает ее, с одной стороны, впрочем, и русский народ, выражая в одной из своих пословиц
мысли, что «муж любит жену
здоровую».
Та странная
мысль, что из числа тех тысяч людей живых,
здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное 20 тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел) — поразила Пьера.
Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим
мыслям.
Своей
мысли от себя он не отделял,
мыслил как-то весь, всем телом, и каждый логический вывод тотчас становился для него и действенным, — как это бывает только у очень
здоровых, непосредственных людей, не сделавших еще из своей
мысли игрушку.
Здоровый человек обыкновенно
мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд
мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить всё свое внимание.
Иногда
мысль его вдруг начинала работать, и с такою силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в
здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким-нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.