Властолюбивая и ничем не сдерживаемая, как все египтянки, она совершает над ним что-то ужасное: он чувствует, как она его треплет так, что и
земля колеблется под его ногами и стол дрожит под его головою, а кругом все грохочет, все полно огня и воды, огонь смешался с водою, и в таком неестественном соединении вместе наполняют открытую комнату, а мокрое небо, как гигантская тряпка, то нависнет, то вздуется, то рвется, то треплет, хлопая и по нем и по сосудам с вином, и все разбивает вдребезги, все швыряет впотьмах — и блюда и кубки, и сопровождает свое неистовство звоном колокольчиков, пришитых к краям сдвижной занавески, и треском лопающейся мокрой шелковой материи.
Неточные совпадения
Вечерами над заводом
колебалось мутно-красное зарево, освещая концы труб, и было похоже, что трубы не от
земли к небу поднялись, а опускаются к
земле из этого дымного облака, — опускаются, дышат красным и воют, гудят.
В трех Арково пахотная
земля показана у всех хозяев и величина участков
колеблется между 1/2 и 2 дес.
Я и прежде
колебалась, а теперь уж наверно решила: «Положите сперва меня в гроб и закопайте в
землю, тогда выдавайте дочь», вот что я Ивану Федоровичу сегодня отчеканила.
И другая линия штыков, уходя,
заколебалась. Звук барабанов становился все тупее и тише, точно он опускался вниз, под
землю, и вдруг на него налетела, смяв и повалив его, веселая, сияющая, резко красивая волна оркестра. Это подхватила темп полковая музыка, и весь полк сразу ожил и подтянулся: головы поднялись выше, выпрямились стройнее тела, прояснились серые, усталые лица.
Встала и не торопясь ушла, а он смотрел, как она уходит, и видел, что
земля под ногами её
колеблется.
Вдали, за рекой, до небосклона все сверкало, все горело; изредка пробегал там ветерок и дробил и усиливал сверкание; лучистый пар
колебался над
землей.
о Суворов верно ему скажет что-нибудь в этом роде, когда он первый взлетит, сквозь огонь и град пуль турецких, на окровавленный вал и,
колеблясь, истекая кровью от глубокой, хотя бездельной раны, водрузит на чуждую
землю первое знамя с двуглавым орлом! — о, какие в поздравления, какие объятия после битвы…
Нет, это против договора!
Уж ад над ним разинул пасть!
Хватай его, статуя командора,
Как исполнительная власть!
Статуя стоит неподвижно.
Меж, двух начальств
колеблется усердье,
И преданность вдруг чувствует зазор?
Хватай его назло
земле и тверди —
Иль провались, булыжный командор!
Теперь чувство темпа достигает самой высшей напряженности и держится на каком-то тонком волоске, вот-вот готовом порваться. Та-та-та-та! — ровно отпечатывают по
земле ноги Изумруда. Трра-трра-трра! — слышится впереди галоп белого жеребца, увлекающего за собой Изумруда. В такт бегу
колеблются гибкие оглобли, и в такт галопу подымается и спускается на седле мальчик, почти лежащий на шее у лошади.
Встречу ему хлынул густой, непонятный гул. Вавило всей кожей своего тела почувствовал, что шум этот враждебен ему, отрицает его. Площадь была вымощена человеческими лицами,
земля точно ожила,
колебалась и смотрела на человека тысячами очей.
Нет! небо не падает;
земля не
колеблется!
Вокруг нее и следом тучки
Теснятся, будто рыцари-вожди,
Горящие любовью; и когда
Чело их обращается к прекрасной,
Оно блестит, когда же отвернут
К соперникам, то ревность и досада
Его нахмурят тотчас — посмотри,
Как шлемы их чернеются, как перья
Колеблются на шлемах — помнишь — помнишь —
В тот вечер всё так было — кроме
Судьбы Фернандо — небо и
земляВсе те же — только люди! — если б ты
Не причислялась к ним, то я б их проклял…
В сердце всё более тревожно
колебалось беспокойное чувство, вызывая неожиданные мысли, раскачивая его из стороны в сторону, точно маятник, — он всё яснее ощущал, что
земля стала нетверда под ногами у него и в душе будто осенний ветер ходил, покрывая её время от времени скучной, мелкой рябью.
Николай Николаевич только теперь заметил, что ноги его ступали неслышно и мягко, как по ковру. Вправо и влево от тропинки шел невысокий, путаный кустарник, и вокруг него, цепляясь за ветки,
колеблясь и вытягиваясь, бродили разорванные неясно-белые клочья тумана. Странный звук неожиданно пронесся по лесу. Он был протяжен, низок и гармонично-печален и, казалось, выходил из-под
земли. Студент сразу остановился и затрясся на месте от испуга.
Мой враг робко подходит к аналою, не сгибая колен, кланяется в
землю, но, что дальше, я не вижу; от мысли, что сейчас после Митьки будет моя очередь, в глазах у меня начинают мешаться и расплываться предметы; оттопыренные уши Митьки растут и сливаются с темным затылком, священник
колеблется, пол кажется волнистым…
Среди ливня, обратившего весь воздух вокруг в сплошное мутное море, реяли молнии и грохотал, не прерывая, гром, и вот, весь мокрый и опустившийся, Висленев видит, что среди этих волн, погоняемых ветром, аршина два от
земли плывет бледно-огненный шар,
колеблется, растет, переменяет цвета, становится из бледного багровым, фиолетовым, и вдруг сверкнуло и вздрогнуло, и шара уж нет, но зато на дороге что-то взвилось, затрещало и повалилось.
Тело столпника уже так исхудало, что его могла сдержать тонкая и полусгнившая веревочка. Она, правда, потрескивала, но Ермий этого не испугался: он благополучно стал на
землю и пошел,
колеблясь как ребенок, ибо ноги его отвыкли от движения и потеряли твердость.
Пол под ним
заколебался, и ему показалось, что он проваливается сквозь
землю.
Земля подо мною
заколебалась, и все закружилось.
Царь Иоанн Васильевич родился от второй супруги Василия Иоанновича — Елены Глинской. Сохранилось предание, что будто в момент рождения Иоанна была такая страшная буря, что
колебалась земля. Это произошло в 1530 году, а в 1533 великий князь Василий Иоаннович внезапно заболел и скончался.
Ваня заслушивается этих песен, засматривается на румяное солнышко, которое будто кивает ему на прощанье,
колеблясь упасть за темную черту
земли; засматривается на развалины крепости, облитые будто заревом пожара, на крест Господень, сияющий высоко над домами, окутанными уже вечерней тенью.
С тех пор как о ней знали не они вдвоем, надо было постоянно ожидать катастрофы. Вокруг в роще царствовала могильная тишина, нарушаемая шорохом шагов ходившей тревожно по траве женщины. Под деревьями уже стали ложиться тени, а над прудом, где было еще светло,
колебались облака тумана. По ту сторону пруда лежал луг, скрывавший своей обманчивой зеленью топкое болото. Там туман клубился еще гуще, серовато-белая масса его поднималась с
земли и, волнуясь, расстилалась дальше. Оттуда несло сыростью.