Неточные совпадения
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в
том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным
зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
В
тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в
зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Всё ярко, всё бело кругом.
Но, может быть, такого рода
Картины вас не привлекут:
Всё это низкая природа;
Изящного не много тут.
Согретый вдохновенья богом,
Другой поэт роскошным слогом
Живописал нам первый снег
И все оттенки
зимних нег;
Он вас пленит, я в
том уверен,
Рисуя в пламенных стихах
Прогулки тайные в санях;
Но я бороться не намерен
Ни с ним покамест, ни с тобой,
Певец финляндки молодой!
Коли так рассуждать,
то и на стульях ездить нельзя; а Володя, я думаю, сам помнит, как в долгие
зимние вечера мы накрывали кресло платками, делали из него коляску, один садился кучером, другой лакеем, девочки в середину, три стула были тройка лошадей, — и мы отправлялись в дорогу.
Один из ямщиков — сгорбленный старик в
зимней шапке и армяке — держал в руке дышло коляски, потрогивал его и глубокомысленно посматривал на ход; другой — видный молодой парень, в одной белой рубахе с красными кумачовыми ластовицами, в черной поярковой шляпе черепеником, которую он, почесывая свои белокурые кудри, сбивал
то на одно,
то на другое ухо, — положил свой армяк на козлы, закинул туда же вожжи и, постегивая плетеным кнутиком, посматривал
то на свои сапоги,
то на кучеров, которые мазали бричку.
Потребовалось усилие — хотя и небольшое — для
того чтоб подойти к брату. Ковер и мягкие
зимние туфли заглушали шаги, и Дмитрий обернулся лишь тогда, когда брат произнес...
Он вышел в большую комнату, место детских игр в
зимние дни, и долго ходил по ней из угла в угол, думая о
том, как легко исчезает из памяти все, кроме
того, что тревожит. Где-то живет отец, о котором он никогда не вспоминает, так же, как о брате Дмитрии. А вот о Лидии думается против воли. Было бы не плохо, если б с нею случилось несчастие, неудачный роман или что-нибудь в этом роде. Было бы и для нее полезно, если б что-нибудь согнуло ее гордость. Чем она гордится? Не красива. И — не умна.
И все-таки он был поражен, даже растерялся, когда, шагая в поредевшем хвосте толпы, вышел на Дворцовую площадь и увидал, что люди впереди его становятся карликами. Не сразу можно было понять, что они падают на колени, падали они так быстро, как будто невидимая сила подламывала им ноги. Чем дальше по направлению к шоколадной массе дворца,
тем более мелкими казались обнаженные головы людей; площадь была вымощена ими, и в хмурое,
зимнее небо возносился тысячеголосый рев...
— Ссылка? Это установлено для
того, чтоб подумать, поучиться. Да, скучновато. Четыре тысячи семьсот обывателей, никому — и самим себе — не нужных, беспомощных людей; они отстали от больших городов лет на тридцать, на пятьдесят, и все, сплошь, заражены скептицизмом невежд. Со скуки — чудят. Пьют.
Зимними ночами в город заходят волки…
В комнате тускло горит одна сальная свечка, и
то это допускалось только в
зимние и осенние вечера. В летние месяцы все старались ложиться и вставать без свечей, при дневном свете.
Старая любовь, как брошенное в землю осенью зерно, долго покрытое слоем
зимнего снега, опять проснулась в сердце Привалова… Он сравнил настоящее, каким жил, с
теми фантазиями, которые вынашивал в груди каких-нибудь полгода назад. Как все было и глупо и обидно в этом счастливом настоящем… Привалов в первый раз почувствовал нравственную пустоту и тяжесть своего теперешнего счастья и сам испугался своих мыслей.
Несмотря на
то, что на дворе стояло лето, почерневшие и запыленные
зимние рамы не были выставлены из окон, и сам хозяин сидел в старом ваточном пальто.
От выпавшего снега не осталось и следа, несмотря на
то что температура все время стояла довольно низкая. На земле нигде не видно было следов оттепели, а между
тем снег куда-то исчез. Это происходит от чрезвычайной сухости
зимних северо-западных ветров, которые поглощают всю влагу и делают климат Уссурийского края в это время года похожим на континентальный.
Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по
тому, светило ли солнце, или закрывалось облаком; она
то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами;
то вдруг опять все кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч
зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь.
Весь следующий день мы провели в беседе. Река Санхобе являлась крайним пунктом нашего путешествия по берегу моря. Отсюда нам надо было идти к Сихотэ-Алиню и далее на Иман. На совете решено было остаться на Санхобе столько времени, сколько потребуется для
того, чтобы подкрепить силы и снарядиться для
зимнего похода.
Зимняя обувь —
те же унты, только большего размера, для
того чтобы можно было набивать их сухой травой и надевать на теплую портянку.
После полудня ветер стих окончательно. На небе не было ни единого облачка, яркие солнечные лучи отражались от снега, и от этого день казался еще светлее. Хвойные деревья оделись в
зимний наряд, отяжелевшие от снега ветви пригнулись к земле. Кругом было тихо, безмолвно. Казалось, будто природа находилась в
том дремотном состоянии, которое, как реакция, всегда наступает после пережитых треволнений.
— Три года
тому назад, однажды, в
зимний вечер, когда смотритель разлиневывал новую книгу, а дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей.
Теперь вообразите себе мою небольшую комнатку, печальный
зимний вечер, окна замерзли, и с них течет вода по веревочке, две сальные свечи на столе и наш tête-à-tête. [разговор наедине (фр.).] Далес на сцене еще говорил довольно естественно, но за уроком считал своей обязанностью наиболее удаляться от натуры в своей декламации. Он читал Расина как-то нараспев и делал
тот пробор, который англичане носят на затылке, на цезуре каждого стиха, так что он выходил похожим на надломленную трость.
Перемена была очень резка.
Те же комнаты,
та же мебель, а на месте татарского баскака с тунгусской наружностью и сибирскими привычками — доктринер, несколько педант, но все же порядочный человек. Новый губернатор был умен, но ум его как-то светил, а не грел, вроде ясного
зимнего дня — приятного, но от которого плодов не дождешься. К
тому же он был страшный формалист — формалист не приказный — а как бы это выразить?.. его формализм был второй степени, но столько же скучный, как и все прочие.
Михаил Федорович Орлов был один из основателей знаменитого «Союза благоденствия», и если он не попал в Сибирь,
то это не его вина, а его брата, пользующегося особой дружбой Николая и который первый прискакал с своей конной гвардией на защиту
Зимнего дворца 14 декабря.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик мира, неизвестного ей; ее удивил мой язык и мои понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не
той, на которую весь свет падал из замерзших окон
Зимнего дворца. Спасибо ей и за
то!
Не повторятся
зимние вечера, в которые, сидя близко друг к другу, мы закрывали книгу и слушали скрып пошевней и звон бубенчиков, напоминавший нам
то 3 марта 1838,
то нашу поездку 9 мая…
Однако ж и
то относительное спокойствие, которым пользовался Бурмакин в течение лета, постепенно приближалось к концу. Наступил сентябрь, и полк снова расположился на
зимних квартирах. Первыми прилетели в Веригино паны Туровский, Бандуровский и Мазуровский, затем и сестрицы Чепраковы; гвалт возобновился в
той же силе, как и до лагерей. Валентин совсем потерял голову.
Но мысль ее все больше и больше склонялась к
тому, чтобы из Заболотья сделать
зимнюю резиденцию.
Москва
того времени была центром, к которому тяготело все неслужащее поместное русское дворянство. Игроки находили там клубы, кутилы дневали и ночевали в трактирах и у цыган, богомольные люди радовались обилию церквей; наконец, дворянские дочери сыскивали себе женихов. Натурально, что матушка, у которой любимая дочь была на выданье, должна была убедиться, что как-никак, а поездки в Москву на
зимние месяцы не миновать.
Поездки эти я подразделяю на летние и
зимние, потому что и
те и другие оставили во мне различные впечатления. Первые были приятны; последние ничего, кроме скуки и утомления, не представляли.
Соседи ему не понравились, и он не понравился соседям. Думали: вот явится жених, будет по зимам у соседей на вечеринках танцы танцевать, барышням комплименты говорить, а вместо
того приехал молодой человек молчаливый, неловкий и даже застенчивый. Как есть рохля. Поначалу его, однако ж, заманивали, посылали приглашения; но он ездил в гости редко, отказываясь под разными предлогами, так что скоро сделалось ясно, что
зимнее пошехонское раздолье напрасно будет на него рассчитывать.
Перхунов и Метальников постоянно враждовали друг с другом и редко встречались. Но зато когда встречались,
то начиналась бесконечная потеха. Задирой являлся, конечно, Перхунов, а Метальников только щетинился, но оба были так «уморительны», что встречи эти надолго оставляли по себе веселый след, сообщавший живость и разнообразие неприхотливым собеседованиям, оглашавшим стены помещичьих гнезд в длинные
зимние вечера.
Мы выехали из Малиновца около часа пополудни. До Москвы считалось сто тридцать пять верст (
зимний путь сокращался верст на пятнадцать), и так как путешествие, по обыкновению, совершалось «на своих»,
то предстояло провести в дороге не меньше двух дней с половиной. До первой станции (Гришково), тридцать верст, надо было доехать засветло.
Мечта каждого «фалатора» — дослужиться до кучера. Под дождем, в
зимний холод и вьюгу с завистью смотрели
то на дремлющих под крышей вагона кучеров,
то вкусно нюхающих табак, чтобы не уснуть совсем: вагон качает, лошади трух-трух, улицы пусты, задавить некого…
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на лошадей, хлестали их концом повода и хлопали с боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А
то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги в огромном сапоге или,
зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
И
тем не менее было что-то подавляюще тревожное, мрачное, почти угрожающее в этой нелепой гибели… В
зимние вечера от мельницы несло безотчетным ужасом. И, вместе, что-то тянуло туда. Дверка вышки была сорвана с одной петли, и перед ней намело снегу. На чердаке было темно, пусто, веяло жуткой тайной и холодом…
Гаврило Жданов, после отъезда Авдиева поступивший-таки в гимназию, часто приходил ко мне, и, лежа долгими
зимними сумерками на постели в темной комнате, мы вели с ним тихие беседы. Порой он заводил вполголоса
те самые песни, которые пел с Авдиевым. В темноте звучал один только басок, но в моем воображении над ним вился и звенел бархатный баритон, так свободно взлетавший на высокие ноты… И сумерки наполнялись ощутительными видениями…
И без
того башкиры вымирают во время
зимних голодовок, а тут вымирали вдвойне.
В длинные
зимние ночи он пишет либеральные повести, но при случае любит дать понять, что он коллежский регистратор и занимает должность Х класса; когда одна баба, придя к нему по делу, назвала его господином Д.,
то он обиделся и сердито крикнул ей: «Я тебе не господин Д., а ваше благородие!» По пути к берегу я расспрашивал его насчет сахалинской жизни, как и что, а он зловеще вздыхал и говорил: «А вот вы увидите!» Солнце стояло уже высоко.
Если перед первым октября — временем, когда выдается
зимняя одежда, — убегало 30–40 человек,
то это значило обыкновенно, что 30–40 полушубков поступало в пользу смотрителя.
С самого основания Дуэ здешняя жизнь вылилась в форму, какую можно передать только в неумолимо-жестоких, безнадежных звуках, и свирепый холодный ветер, который в
зимние ночи дует с моря в расщелину, только один поет именно
то, что нужно.
7 человек занимаются каюрством,
то есть держат собак, на которых в
зимнее время возят почту и пассажиров.
Если начертить кривую побегов,
то высшие ее точки будут относиться к летним месяцам и к
тем зимним, когда бывают наиболее сильные морозы.
Пролив, отделяющий остров от материка, в
зимние месяцы замерзает совершенно, и
та вода, которая летом играет роль тюремной стены, зимою бывает ровна и гладка, как поле, и всякий желающий может пройти его пешком или переехать на собаках.
Это по большей части случается в такие годы, когда дождливая, продолжительная осень до
того насытит землю, что она уже не принимает в себя влаги, когда внезапно последуют затем
зимние морозы, выпадут необыкновенно глубокие снега, и все это повершится дождливою, дружною весною.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без
того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость
зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Поэзия первого
зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он выезжал с Иохимом по первопутку в поле,
то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми лес из-за речки обменивался с дорогой и полем.
Ш. Как, матка? Сверх
того, что в нынешние времена не худо иметь хороший чин, что меня называть будут: ваше высокородие, а кто поглупее — ваше превосходительство; но будет-таки кто-нибудь, с кем в долгие
зимние вечера можно хоть поиграть в бирюльки. А ныне сиди, сиди, все одна; да и
того удовольствия не имею, когда чхну, чтоб кто говорил: здравствуй. А как муж будет свой,
то какой бы насморк ни был, все слышать буду: здравствуй, мой свет, здравствуй, моя душенька…
Положим, и прежде было
то же самое, даже гораздо хуже, но тогда эти
зимние голодовки принимались как нечто неизбежное, а теперь явились мысли и чувства другого порядка.
Целый заводский округ очутился в самом критическом положении: если по
зимнему пути не вывезти древесного топлива,
то заводы должны приостановить свое действие на целый год, а это грозило убытками в сотни тысяч рублей.
За день лошадь совсем отдохнула, и сани бойко полетели обратно, к могилке о. Спиридона, а от нее свернули на дорогу к Талому. Небо обложили низкие
зимние облака, и опять начал падать мягкий снежок… Это было на руку беглецам. Скоро показался и Талый,
то есть свежие пеньки, кучи куренных дров-долготья, и где-то в чаще мелькнул огонек. Старец Кирилл молча добыл откуда-то мужицкую ушастую шапку и велел Аграфене надеть ее.
Следовательно, если ты можешь купить фортепиано и послать с
зимними обозами в Тюмень к Зырянову для доставления оттуда Николаю Яковлевичу Балакшину,
то мне сделаешь великое одолжение.
В одиннадцать часов довольно ненастного
зимнего дня, наступившего за бурною ночью, в которую Лиза так неожиданно появилась в Мереве, в бахаревской сельской конторе, на
том самом месте, на котором ночью спал доктор Розанов, теперь весело кипел не совсем чистый самовар. Около самовара стояли четыре чайные чашки, чайник с обделанным в олово носиком, молочный кубан с несколько замерзшим сверху настоем, бумажные сверточки чаю и сахару и связка баранок. Далее еще что-то было завязано в салфетке.