— Ее смех, — конечно, вы слышали его?.. Ее
злой смех, которым она дразнит меня, ее подлый смех, который доводит меня до бешенства. Именно подлый, так как она хорошо знает, что с ней ничего не может случиться, ничего, не смотря на то, что она этого вполне заслуживает, несмотря на то, что я должен был бы это сделать, несмотря, наконец, даже на то, что я хочу это сделать.
Неточные совпадения
Он засмеялся
злым и холодным
смехом.
Когда он открывал глаза утром, перед ним стоял уже призрак страсти, в виде непреклонной,
злой и холодной к нему Веры, отвечающей
смехом на его требование открыть ему имя, имя — одно, что могло нанести решительный удар его горячке, сделать спасительный перелом в болезни и дать ей легкий исход.
И он снова поднес ей лекарство. Но в этот раз она даже и не схитрила, а просто снизу вверх подтолкнула рукой ложку, и все лекарство выплеснулось прямо на манишку и на лицо бедному старичку. Нелли громко засмеялась, но не прежним простодушным и веселым
смехом. В лице ее промелькнуло что-то жестокое,
злое. Во все это время она как будто избегала моего взгляда, смотрела на одного доктора и с насмешкою, сквозь которую проглядывало, однако же, беспокойство, ждала, что-то будет теперь делать «смешной» старичок.
В церкви уже стояли в уголке, прячась за колонною, все четыре сестры Рутиловы. Передонов их не видел сначала, но потом, уже во время самого венчания, когда они вышли из своей засады и подвинулись вперед, он увидел их и испугался. Впрочем, они ничего худого не сделали, не потребовали, — чего он боялся сперва, — чтобы он Варвару прогнал, а взял одну из них, а только все время смеялись. И
смех их, сначала тихий, все громче и
злее отдавался в его ушах, как
смех неукротимых фурий.
«Будет у меня жить — приказано ей, что ли, от начальства? Может, на
зло мне, али на
смех? А будочник как же?»
Была она маленькая, худая, а ноги толстые; лицо имела острое и
злые, чёрные, как у мыши, глаза. Она нравилась ему: было в ней что-то крепкое, честное, и он настойчиво уговаривал её, но Саша смеялась над его речами нехорошим
смехом.
Кирюха закашлялся от басового
смеха. Засмеялся и еще кто-то, а Егорушка покраснел и окончательно решил, что Дымов очень
злой человек.
Иванов. Вижу, тонко ты понимаешь жизнь! Мое нытье внушает тебе благоговейный страх, ты воображаешь, что обрела во мне второго Гамлета, а, по-моему, эта моя психопатия, со всеми ее аксессуарами, может служить хорошим материалом только для
смеха и больше ничего! Надо бы хохотать до упаду над моим кривляньем, а ты — караул! Спасать, совершать подвиг! Ах, как я
зол сегодня на себя! Чувствую, что сегодняшнее мое напряжение разрешится чем-нибудь… Или я сломаю что-нибудь, или…
Аудитория, обыкновенно увлекавшаяся его пылом, теперь была против него, по ней то и дело перекатывался иронический
смех, а в Урманове все больше освобождалось что-то
злое, доводившее его до бессилия.
Изредка я замечала
злые глаза моего вотчима, слышала его гадкий
смех…
Гаврила рванулся раз, два, — другая рука Челкаша змеей обвилась вокруг него… Треск разрываемой рубахи — и Гаврила лежал на песке, безумно вытаращив глаза, цапаясь пальцами рук за воздух и взмахивая ногами. Челкаш, прямой, сухой, хищный,
зло оскалив зубы, смеялся дробным, едким
смехом, и его усы нервно прыгали на угловатом, остром лице. Никогда за всю жизнь его не били так больно, и никогда он не был так озлоблен.
Слёткин вышел от матушки весь красный и с таким ядовито-злым и дерзостным выражением лица, что, встретившись с ним в гостиной, я просто остолбенел, а тут же вертевшийся Сувенир не окончил начатого
смеха.
Старому приказчику, спавшему в сарае, сквозь крепкий сон стал слышаться в ночной тишине то шепот с тихим
смехом, будто где шаловливые дети советуются, как
злее над хилою старостью посмеяться; то хохот звонкий и веселый, словно кого озерные русалки щекочут.
А она чувствовала себя нехорошо… Ее раздражали многолюдство,
смех, вопросы, шутник, ошеломленные и сбившиеся с ног лакеи, дети, вертевшиеся около стола; ее раздражало, что Вата похожа на Нату, Коля на Митю и что не разберешь, кто из них пил уже чай, а кто еще нет. Она чувствовала, что ее напряженная приветливая улыбка переходит в
злое выражение, и ей каждую минуту казалось, что она сейчас заплачет.
Слышно было, как
злая насмешка змеилась и пряталась в каждом слове ее, но как будто плач звенел в ее
смехе.
Теперь уже не было слышно в старшем отделении звучного молодого
смеха. Не слышалось, как раньше, беспечного, резвого говора. Тихо и чинно собирались группами, толковали о «главном», о том «неизбежном», что должно было случиться не сегодня-завтра — о выходе из приюта на «вольные» места. Ждали нанимателей, загадывали, какие-то они будут — добрые или
злые, хорошее или дурное «место» выпадет на долю каждой…
— Гм… Собираюсь сказать вам одну штуку, да как-то неловко… Скажешь вам спроста, без деликатесов… по-мужицки, а вы сейчас и осудите, на
смех поднимете… Нет, не скажу лучше! Удержу язык мой от
зла…
Работал Андреев по ночам. Работал он не систематически каждый день, в определенные часы, не по правилу
Золя: «Nulla dies sine linea — ни одного дня без строки». Неделями и месяцами он ничего не писал, обдумывал вещь, вынашивал, нервничал, падал духом, опять оживал. Наконец садился писать — и тогда писал с поразительною быстротою. «Красный
смех», например, как видно из вышеприведенного письма, был написан в девять дней. По окончании вещи наступал период полного изнеможения.
— Королева! — сказала девочка дрожащим голосом. — Выслушай меня: ты тут танцуешь и веселишься, а там, в саду, умирает твоя служанка. Нехорошо это, королева! Ведь твоя служанка сказала правду. Нельзя веселиться, когда делаешь
зло своему ближнему. Прикажи освободить несчастную девушку, и тогда пускай снова играет музыка, танцуют пары и звучит веселый
смех твоих гостей, королева! Нехороша та повелительница, которая так жестоко наказывает за правдивое слово.