Неточные совпадения
Узнав ближе тюрьмы и этапы, Нехлюдов увидал, что все те пороки, которые развиваются между арестантами: пьянство, игра, жестокость и все те страшные
преступления, совершаемые острожниками, и самое людоедство — не суть случайности или явления вырождения, преступного типа, уродства, как это наруку правительствам толкуют тупые ученые, а есть неизбежное последствие непонятного заблуждения
о том, что люди могут наказывать других.
С этого процесса господин Ракитин в первый раз заявил себя и стал заметен; прокурор
знал, что свидетель готовит в журнал статью
о настоящем
преступлении и потом уже в речи своей (что увидим ниже) цитовал несколько мыслей из статьи, значит, уже был с нею знаком.
Был великий шум и скандал, на двор к нам пришла из дома Бетленга целая армия мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья в момент
преступления смирно гуляли по улице, ничего не
зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Они не служат в канцеляриях и на военной службе, не уходят в отхожие промыслы, не работают в лесах, рудниках, на море, а потому не
знают преступлений по должности и против военной дисциплины и
преступлений, прямое участие в которых требует мужской физической силы, например: ограбление почты, разбой на большой дороге и т. п.; статьи
о преступлениях против целомудрия, об изнасиловании, растлении и сверхъестественных пороках касаются одних лишь мужчин.
Не
знаю, за что его прислали на Сахалин, да и не спрашивал я об этом; когда человек, которого еще так недавно звали отцом Иоанном и батюшкой и которому целовали руку, стоит перед вами навытяжку, в жалком поношенном пиджаке, то думаешь не
о преступлении.
Милая, бедная
О! Розовый рот — розовый полумесяц рожками книзу. Но не могу же я рассказать ей все, что было, — хотя б потому, что это сделает ее соучастницей моих
преступлений: ведь я
знаю, у ней не хватит силы пойти в Бюро Хранителей, и следовательно —
— Что вы мне очки втираете? Дети? Жена? Плевать я хочу на ваших детей! Прежде чем наделать детей, вы бы подумали, чем их кормить. Что? Ага, теперь — виноват, господин полковник. Господин полковник в вашем деле ничем не виноват. Вы, капитан,
знаете, что если господин полковник теперь не отдает вас под суд, то я этим совершаю
преступление по службе. Что-о-о? Извольте ма-алчать! Не ошибка-с, а преступление-с. Вам место не в полку, а вы сами
знаете — где. Что?
Нехлюдов уж давно
знал не по слухам, не на веру к словам других, а на деле всю ту крайнюю степень бедности, в которой находились его крестьяне; но вся действительность эта была так несообразна со всем воспитанием его, складом ума и образом жизни, что он против воли забывал истину, и всякий раз, когда ему, как теперь, живо, осязательно напоминали ее, у него на сердце становилось невыносимо тяжело и грустно, как будто воспоминание
о каком-то свершенном, неискупленном
преступлении мучило его.
Я вижу, что
преступление, совершенное в минуту моей смерти, не должно остаться бесследным. Теперь уже идет дело
о другом, более тяжелом
преступлении, и кто
знает, быть может, невдолге этот самый Андрей… Не потребуется ли устранить и его, как свидетеля и участника совершенных злодеяний? А там Кузьму, Ивана, Петра? Душа моя с негодованием отвращается от этого зрелища и спешит оставить кабинет Прокопа, чтобы направить полет свой в людскую.
— После, мой друг! после. Дай мне привыкнуть к мысли, что это был бред, сумасшествие, что я видела его во сне. Ты
узнаешь все, все, мой друг! Но если его образ никогда не изгладится из моей памяти, если он, как неумолимая судьба, станет между мной и моим мужем?..
о! тогда молись вместе со мною, молись, чтоб я скорей переселилась туда, где сердце умеет только любить и где любовь не может быть
преступлением!
— Ольга не считала свою любовь
преступлением; она
знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль,
знала, что близок ужасный, кровавый день… и… небо должно было заплатить ей за будущее — в настоящем; она имела сильную душу, которая не заботилась
о неизбежном, и по крайней мере хотела жить — пока жизнь светла; как она благодарила судьбу за то, что брат ее был далеко; один взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы все ее блаженство; — где взял он эту власть?..
Знаете ли, что уже я, может быть, не буду более тосковать
о том, что сделал
преступление и грех в моей жизни, потому что такая жизнь есть
преступление и грех?
В обители св. Сергия тоже
знали эту вторую версию и едва ли не давали ей больше веры, чем первой. Брянчанинов и Чихачев были огорчены погибелью молодого человека, одного с ними воспитания и одних и тех же стремлений к водворению в жизни царства правды и бескорыстия. Монахи считали гибель Фермора тяжким
преступлением для всех русских, бывших на пароходе. По их понятиям, эти господа могли меньше говорить
о том, как им близок бедняк,
о котором заботился их государь, но должны были больше поберечь его.
Еще у нас был любимый разговор
о хозяевах гостиницы: как кто из них пошел в гору. Вот где я
узнал настоящие «Тайны мадридского двора»! Что ни имя — то
преступление: грабеж, убийство или еще хуже.
«Я сейчас иду предавать себя. Но я не
знаю, для чего я иду предавать себя, — говорит Раскольников. —
Преступление? Какое
преступление? — вскричал он в каком-то внезапном бешенстве. — Не думаю я
о нем, и смывать не думаю! Только теперь вижу ясно всю нелепость моего малодушия, теперь, как уж решился идти на этот ненужный стыд! Просто от низости и бездарности моей решаюсь!»
«
Узнав ближе тюрьмы и этапы, Нехлюдов увидел, что все те пороки, которые развиваются между арестантами: пьянство, игра, жестокость и все те страшные
преступления, совершаемые острожниками, и самое людоедство — не суть случайности или явления вырождения, преступного типа, уродства, как это, на руку правительствам, толкуют тупые ученые, а есть неизбежное последствие непонятного заблуждения
о том, что люди могут наказывать других.
Если же из него хотят сделать
преступление, то надо бы собрать доказательства
о моем происхождении,
о котором и сама я ничего не
знаю.
С этого времени мучения этого страха встречи даже увеличились, а предчувствие обратилось в какую-то роковую уверенность, что вот-вот сейчас войдет кто-нибудь из тех — петербургских — которые
знают ее позор, догадывались
о ее
преступлениях, которые молчат только потому, что считают ее мертвой, которые даже, вероятно, довольны, что такая худая трава, как она, вырвана из поля.
Впоследствии над этими словами задумывался венчанный внук Иоанна, заключенный в том же отделении черной избы; часто искал злополучный Дмитрий Иванович ключа к этим иероглифам. Только сказочник Афоня мог объяснить их, рассказав ему повесть
о заключенном. Недаром же Антон написал четыре слова на родном языке: они послужили к прекрасной тризне по нем, совершенной через несколько лет устами доброго старца и сердцем юного узника, который не
знал своих
преступлений.
— Моя жена, будь она проклята! — отвечал он. —
О, какое это отвратительное создание, если бы
знали! Она поняла, даже слишком хорошо поняла! Этого-то я ей простить не могу! Она меня обманывала, но это так естественно со стороны женщины — это еще можно простить. Но что касается до остального — это уже
преступление, ужасное
преступление.
— Что в этом толку, — заметил Вацлав Лаврентьевич. — Теперь дело идет не
о Егоре Никифорове, которого я
знаю за честного, неспособного не только на убийство, но ни на какое
преступление человека, а
о подозрительных личностях.
Хотя он
знал из городских слухов, что она упорно молчит
о причинах, побудивших ее к
преступлениям, и не упоминает даже его имени, но страх, страх безотчетный, вернее ужас, что завтра она может дать другое показание, что каждую ночь она может одуматься и на утро стать его карающей Немезидой леденил его кровь, останавливал биение его сердца.
Я только репетитор в этом доме, и я ничего не
знаю о той печальной ошибке, горькой неправде, быть может,
преступлении, тень от которого покрывала чуждых мне людей и чуждое место.
Я не стану подробно рассказывать вам
о чудовищном
преступлении, в котором меня обвинили: есть события, которых люди не должны ни помнить, ни
знать, дабы не получить отвращения к самим себе; но, вероятно, существуют еще в живых многие, которые помнят этот страшный процесс и «человека-зверя», каким называли меня тогда газеты.