Неточные совпадения
Все чаще и как-то угрюмо Томилин стал говорить
о женщинах,
о женском, и порою это у него выходило скандально. Так, когда во флигеле писатель Катин горячо утверждал, что
красота — это правда, рыжий сказал
своим обычным тоном человека, который точно
знает подлинное лицо истины...
Я смотрел на красавца, следил за его разговором и мимикой: мне хотелось заметить,
знает ли он
о своей красоте, ценит ли ее, словом — фат ли он.
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не
знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие
красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый,
о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания
свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Тогда я молчал, понимая, что нужно возражать не словами, а фактами человеку, который верит в то, что жизнь, какова она есть, вполне законна и справедлива. Я молчал, а он с восхищением, чмокая губами, говорил
о кавказской жизни, полной дикой
красоты, полной огня и оригинальности. Эти рассказы, интересуя и увлекая меня, в то же время возмущали и бесили
своей жестокостью, поклонением богатству и грубой силе. Как-то раз я спросил его:
знает ли он учение Христа?
Варвара Михайловна, которая бог
знает почему не благоволила к Наташе до совершенного ее возраста, а с некоторого времени, также бог
знает почему, начинала ее горячо любить, которая даже не замечала прежде необыкновенной
красоты своей дочери и только
узнала о ней по тому впечатлению, которое Наташа стала производить на всех мужчин, Варвара Михайловна после двух предложений от таких блестящих женихов, вдруг почувствовала материнское тщеславие и особенную нежность.
«Ты Нонку мою
знаешь? Царица-девка! Ну, а Радду с ней равнять нельзя — много чести Нонке!
О ней, этой Радде, словами и не скажешь ничего. Может быть, ее
красоту можно бы на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку, как
свою душу,
знает.
Плачется Мать-Сыра Земля: «
О ветре-ветрило!.. Зачем дышишь на меня постылою стужей?.. Око Ярилино — красное солнышко!.. Зачем греешь и светишь ты не по-прежнему?.. Разлюбил меня Ярило-бог — лишиться мне
красоты своей, погибать моим детушкам, и опять мне во мраке и стуже лежать!.. И зачем
узнавала я свет, зачем
узнавала жизнь и любовь?.. Зачем спознавалась с лучами ясными, с поцелуями бога Ярилы горячими?..»
Память
о женской
красоте смутила рогожского посла, оттого и речи на соборе были нескладны. Посмотреть бы московским столпам на надежду
свою, поглядеть бы на витию, что всех умел убеждать, всех заставлял с собой соглашаться!.. Кто
знает?.. Не будь в Комарове такого съезда девиц светлооких, на Керженце, пожалуй, и признали б духовную власть владыки Антония…
Агафониха не ошиблась, когда говорила Минкиной, что ни одно сердце молодецкое не устоит перед
красотой последней. Егор Егорович несколько раз лишь мельком, незамеченный ею, видел властную домоправительницу графа, и сердце его уже билось со всею страстью юности при воспоминании
о вызывающей
красоте и роскошных формах фаворитки Аракчеева.
Знал Воскресенский, несмотря на
свое короткое пребывание в Грузине, и
о сластолюбии Минкиной, и
о частых переменах ее временных фаворитов.