Неточные совпадения
— От кого мне слышать-то… Заперся,
значит, дело какое-нибудь
есть… Василий Назарыч по неделям сидит безвыходно в своем кабинете. Что же тут
особенного?
Опять нотабене. Никогда и ничего такого
особенного не
значил наш монастырь в его жизни, и никаких горьких слез не проливал он из-за него. Но он до того увлекся выделанными слезами своими, что на одно мгновение чуть
было себе сам не поверил; даже заплакал
было от умиления; но в тот же миг почувствовал, что пора поворачивать оглобли назад. Игумен на злобную ложь его наклонил голову и опять внушительно произнес...
Я знал с незапамятных времен, что у нас
была маленькая сестра Соня, которая умерла и теперь находится на «том свете», у бога. Это
было представление немного печальное (у матери иной раз на глазах бывали слезы), но вместе светлое: она — ангел,
значит, ей хорошо. А так как я ее совсем не знал, то и она, и ее пребывание на «том свете» в роли ангела представлялось мне каким-то светящимся туманным пятнышком, лишенным всякого мистицизма и не производившим
особенного впечатления…
— Ничего
особенного. Но если у звуков
есть цвета и я их не вижу, то,
значит, даже звуки недоступны мне во всей полноте.
Значит, тут и
особенного героизма не нужно: только не давай ему общество этой поддержки, просто — немножко расступись толпа, сжатая для того, чтобы держать на себе какого-нибудь Торцова или Брускова, — и он сам собою упадет и
будет действительно задавлен, если и тут обнаружит претензию на самодурство…
— Ты все про других рассказываешь, родимый мой, — приставал Мосей, разглаживая свою бороду корявою, обожженною рукой. — А нам до себя… Мы тебя своим считаем, самосадским, так,
значит, уж ты все обскажи нам, чтобы без сумления. Вот и старички послушают… Там заводы как хотят, а наша Самосадка допрежь заводов стояла. Прапрадеды жили на Каменке, когда о заводах и слыхом
было не слыхать… Наше дело совсем
особенное. Родимый мой, ты уж для нас-то постарайся, чтобы воля вышла нам правильная…
Значит, даже и при спокойной жизни
было в лице, в разговоре и во всей манере Любки что-то
особенное, специфическое, для ненаметанного глаза, может
быть, и совсем не заметное, но для делового чутья ясное и неопровержимое, как день.
— Это ничего; вот и вы не знаете, да говорите же"хорошо". Неизвестность, знаете… она на воображение действует! У греков-язычников даже капище
особенное было с надписью:"неизвестному богу"… Потребность,
значит, такая в человеке
есть! А впрочем, я и по-русски могу...
Тонкостей
особенных,
значит,
было не надо, и они могли оказать более вреда, чем пользы.
А тут еще статья
особенная подошла: у дяди,
значит, у Селифона, дочь у его
была, Матреной звали, красивая девка из себя, вот она возьми да с Федькой и сживись…
В парке и в саду покойно ходили люди, в доме играли, —
значит, только он один видел монаха. Ему сильно хотелось рассказать обо всем Тане и Егору Семенычу, но он сообразил, что они наверное сочтут его слова за бред, и это испугает их; лучше промолчать. Он громко смеялся,
пел, танцевал мазурку, ему
было весело, и все, гости и Таня, находили, что сегодня у него лицо какое-то
особенное, лучезарное, вдохновенное и что он очень интересен.
Другие партии тоже зашевелились, и две из них отправились вслед за нашей партией, хотя это
были «бывшие»,
значит,
особенной опасности не предвиделось.
В чем же, стало
быть, смысл появления болгара в этой истории? Что тут
значит болгар, почему не русский? Разве между русскими уже и нет таких натур, разве русские не способны любить страстно и решительно, не способны очертя голову жениться по любви? Или это просто прихоть авторского воображения, и в ней не нужно отыскивать никакого
особенного смысла? «Взял, мол, себе болгара, да и кончено; а мог бы взять и цыгана и китайца, пожалуй»…