Неточные совпадения
Корабль подойдет величественно к самому берегу под звуки прекрасной музыки; нарядная, в коврах, в
золоте и цветах, поплывет от него быстрая лодка.
— Эти бочки привез в 1793 году твой предок, Джон Грэй, из Лиссабона, на
корабле «Бигль»; за вино было уплачено две тысячи
золотых пиастров. Надпись на бочках сделана оружейным мастером Вениамином Эльяном из Пондишери. Бочки погружены в грунт на шесть футов и засыпаны золой из виноградных стеблей. Этого вина никто не пил, не пробовал и не будет пробовать.
Вы ослеплены, объяты сладкими творческими снами… вперяете неподвижный взгляд в небо: там наливается то
золотом, то кровью, то изумрудной влагой Конопус, яркое светило
корабля Арго, две огромные звезды Центавра.
Под
кораблем разверзается пучина пламени, с шумом вырываются потоки
золота, серебра и раскаленных углей.
Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память
золотые часы с трепетиром, а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли Левшу на
корабль, который в Россию шел. Тут поместили Левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть не любил и совестился, а уйдет на палубу, под презент сядет и спросит: «Где наша Россия?»
Вот ездит честной купец по чужим сторонам заморскиим, по королевствам невиданным; продает он свои товары втридорога, покупает чужие втридешева; он меняет товар на товар и того сходней, со придачею серебра да
золота;
золотой казной
корабли нагружает да домой посылает.
Почти напротив их гостиницы возвышалась остроконечная башня св. Георгия; направо, высоко в воздухе, сверкал
золотой шар Доганы — и, разубранная, как невеста, стояла красивейшая из церквей — Redentore Палладия; налево чернели мачты и реи
кораблей, трубы пароходов; кое-где висел, как большое крыло, наполовину подобранный парус, и вымпела едва шевелились.
Я отметил уже, что воспоминание о той девушке не уходило; оно напоминало всякое другое воспоминание, удержанное душой, но с верным, живым оттенком. Я время от времени взглядывал на него, как на привлекательную картину. На этот раз оно возникло и отошло отчетливее, чем всегда. Наконец мысли переменились. Желая узнать название
корабля, я обошел его, став против кормы, и, всмотревшись, прочел полукруг рельефных
золотых букв...
Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была с миниатюрой
корабля, плывущего на всех парусах в резком ветре, крап другой колоды был великолепный натюрморт —
золотой кубок, полный до краев алым вином, среди бархата и цветов.
Кроме того, строгие карантинные правила по разным соображениям не выпустили бы нас с
кораблем из порта ранее трех недель, и я, поселившись в гостинице на набережной Канье, частью скучал, частью проводил время с сослуживцами в буфете гостиницы, но более всего скитался по городу, надеясь случайно встретиться с кем-нибудь из участников истории, разыгравшейся пять лет назад во дворце «
Золотая цепь».
Она вся разбилась об утесы и вместе с великолепным
кораблем «Black Prince» и с английским
золотом пошла ко дну около Белых камней, которые и теперь еще внушительно торчат из воды там, где узкое горло бухты расширяется к морю, с правой стороны, если выходишь из Балаклавы.
Думаю также о том, как однажды бурной зимней ночью разбилась о грудь старого чудовища целая английская флотилия вместе с гордым щеголеватым
кораблем «Black Prince», [«Черный принц» (англ.)] который теперь покоится на морском дне, вот здесь, совсем близко около меня, со своими миллионами
золотых слитков и сотнями жизней.
Через час всей Балаклаве стало известно все, что видел водолаз на дне моря, у Белых камней. Большинство
кораблей было так занесено илом и всяким сором, что не было надежды на их поднятие, а от трехмачтового фрегата с
золотом, засосанного дном, торчит наружу только кусочек кормы с остатком медной позеленевшей надписи: «…ck Pr…».
И Спиро все видел: и
корабль и
золото, но взять оттуда с собой не мог… не пускает.
Над бурей взлетит
золотая ракета
Навстречу веселым моим
кораблям!
— Давно; а какие были волосы!
Золотое руно, подобное тому, за которым аргонавты [Аргонавты. — В древнегреческом мифе об аргонавтах рассказывалось о походе величайших героев Греции во главе с Язоном к берегам Колхиды. Аргонавты, названные так по имени их
корабля «Арго», должны были добыть в Колхиде
золотое руно священного барана, которое приносило счастье той стране, где оно находилось.] переплывали морские пучины.
В печали великой по всходне крутой
Царевна взошла молодая,
Прислужницы деву накрыли фатой —
И волны запенил
корабль золотой,
Босфора лазурь рассекая.
В 1848 году, когда по всему миру пронеслась весть об открытии
золота в Калифорнии, этот швед был штурманом на купеческом судне. Он соблазнился желанием быстро разбогатеть и, охваченный
золотой горячкой, бежал со своего
корабля и добрался до только что возникавшего С.-Франциско, тогда еще беспорядочного поселка, или, вернее, лагеря, куда со всех стран стекались разные авантюристы, жаждавшие быстрой наживы, разный сброд, надеявшийся на свои мускулистые руки.
— Чтоб дело торговое шло, — молвил Корнила Егорыч, — надо, чтоб ему не делали помехи, а пуще того, чтоб ему не помогали, на казенну бы форму не гнули. Не приказное это дело: в форменну книгу его не уложишь. А главная статья — сноровка… Без сноровки будь каждый день с барышом, а век проходишь нагишом. А главней всего — божья воля: благословит господь — в отрепье деньгу найдешь; без божьего благословенья
корабли с
золотом ко дну пойдут.
Правда, и ответы гуслиста не обещали уступчивой искренности: но, по крайней мере, дипломатка старалась голосом сирены привлечь в свою область этого нового Язона [Язон — греческий герой, возглавивший поход аргонавтов (по имени
корабля «Арго») за
золотым руном (миф.).], хранящего
золотое руно, то есть тайну похищения Паткуля.
Впрочем и без предыдущих пояснительных строк самая фамилия владельца «заимки» делала ясным для читателя, что место действия этого правдивого повествования — та далекая страна
золота и «классического Макара», где выброшенные за борт государственного
корабля, именуемого центральной Россией, нашли себе приют разные нарушители закона, лихие люди, бродяги, нашли и осели, обзавелись семьей, наплодили детей, от которых пошло дальнейшее потомство, и образовали, таким образом, целые роды, носящие фамилии Толстых, Гладких, Беспрозванных, Неизвестных и тому подобных, родословное дерево которых, несомненно, то самое, из которых сделана «русская» скамья подсудимых.
Обвив левою рукою шею старика, он то прижимался к нему, когда встречал экипаж, с громом на них наезжавший, то ласково трепал его ручонкою по щеке, миловал его, то с любопытством указывал на высокие домы и церкви, на флаги
кораблей, на
золотую иглу адмиралтейского шпица.
Самая физиономия владельца заимки указывает, что место действия этого рассказа — та далекая страна
золота и классического Макара, где выброшенные за борт государственного
корабля, именуемого центральной Россией, нашли себе приют разные нарушители закона, лихие люди, бродяги, — нашли и осели, обзавелись семьей, наплодили детей, от которых пошло дальнейшее потомство, и образовались таким образом целые роды, носящие фамилии Беспрозванных, Неизвестных и тому подобные, родословное дерево которых, несомненно, то самое, из которого сделана «русская» скамья подсудимых, — словом, Сибирь.