Неточные совпадения
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы
хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к
зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами.
— Заслуживает. А ты
хочешь показать, что способен к ревности? — небрежно спросила она. — Кумов — типичный
зритель. И любит вспоминать о Спинозе, который наслаждался, изучая жизнь пауков. В нем, наконец, есть кое-что общее с тобою… каким ты был…
— Любовь тоже требует героизма. А я — не могу быть героиней. Варвара — может. Для нее любовь — тоже театр. Кто-то, какой-то невидимый
зритель спокойно любуется тем, как мучительно любят люди, как они
хотят любить. Маракуев говорит, что
зритель — это природа. Я — не понимаю… Маракуев тоже, кажется, ничего не понимает, кроме того, что любить — надо.
— Ты забыл, что я — неудавшаяся актриса. Я тебе прямо скажу: для меня жизнь — театр, я —
зритель. На сцене идет обозрение, revue, появляются, исчезают различно наряженные люди, которые — как ты сам часто говорил —
хотят показать мне, тебе, друг другу свои таланты, свой внутренний мир. Я не знаю — насколько внутренний. Я думаю, что прав Кумов, — ты относишься к нему… барственно, небрежно, но это очень интересный юноша. Это — человек для себя…
Хотя кашель мешал Дьякону, но говорил он с великой силой, и на некоторых словах его хриплый голос звучал уже по-прежнему бархатно. Пред глазами Самгина внезапно возникла мрачная картина: ночь, широчайшее поле, всюду по горизонту пылают огромные костры, и от костров идет во главе тысяч крестьян этот яростный человек с безумным взглядом обнаженных глаз. Но Самгин видел и то, что слушатели, переглядываясь друг с другом, похожи на
зрителей в театре, на
зрителей, которым не нравится приезжий гастролер.
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин привел Клима смотреть на пожар, мальчик повторил свой вопрос. В густой толпе
зрителей никто не
хотел качать воду, полицейские выхватывали из толпы за шиворот людей, бедно одетых, и кулаками гнали их к машинам.
Самгин видел, как под напором
зрителей пошатывается стена городовых, он уже
хотел выбраться из толпы, идти назад, но в этот момент его потащило вперед, и он очутился на площади, лицом к лицу с полицейским офицером, офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
— Да, я знаю, что все эти фальшивые мероприятия чушь и сплошное надругательство, — перебил Лихонин. — Но пусть я буду смешон и глуп — и я не
хочу оставаться соболезнующим
зрителем, который сидит на завалинке, глядит на пожар и приговаривает: «Ах, батюшки, ведь горит… ей-богу горит! Пожалуй, и люди ведь горят!», а сам только причитает и хлопает себя по ляжкам.
Наблюдал его еще
зритель, которому он, кажется, и
хотел быть только понятен, — это Настенька, которая стояла, прислонившись к декорации, и, дрожа всем телом, впилась в него глазами.
Я вошел в состав редакции,
хотя работал и в конкурирующих изданиях: петербургских «Осколках», «Москве», «Волне», «
Зрителе» и «Развлечении».
— Если, — произнесла она наконец с твердостию и видимо к
зрителям,
хотя и глядела на одну Дашу, — если Николай Всеволодович не обратился со своим поручением даже ко мне, а просил тебя, то, конечно, имел свои причины так поступить.
Некоторое время два-три человека вертелись вокруг меня, ощупывая и предлагая услуги свои, но, так как нас ежеминутно грозило сбить с ног стремительное возбуждение, я был естественно и очень скоро отделен от всяких доброхотов и мог бы, если бы
хотел, присутствовать далее
зрителем; но я поспешил выбраться.
Яркая красота выдающейся вперед княжны тотчас с первого взгляда останавливала на себе глаза
зрителя, и тихая прелесть другого лица тогда оставалась как бы незаметною; но чуть вы
хотели окинуть беглым взглядом аксессуар, это таинственное лицо словно встречалось с вами, оно как из ручья на вас глядело, и вы в него всматривались и не могли от него оторваться.
Она была так длинна и скучна,
хотя многие отдельные сцены были прекрасны, что в четвертом действии
зрители начали разъезжаться.
К сожалению, давно уже исполнение пьесы на сцене далеко не соответствует ее высоким достоинствам, особенно не блестит оно ни гармоничностью в игре, ни тщательностью в постановке,
хотя отдельно, в игре некоторых артистов, есть счастливые намеки или обещания на возможности более тонкого и тщательного исполнения. Но общее впечатление таково, что
зритель, вместе с немногим хорошим, выносит из театра свой «мильон терзаний».
Мы
хотим поделиться с читателем этими своими мнениями, или, лучше сказать, сомнениями о том, так ли играется пьеса, то есть с той ли точки зрения смотрят обыкновенно на ее исполнение и сами артисты и
зрители?
В 1850 году Загоскин напечатал комедию в 4-х действиях, в прозе: «Поездка за границу». Она была представлена на театре 19 января. Публика приняла ее на сцене очень хорошо,
хотя причина благоприятной развязки, останавливающая только на-время поездку за границу, несколько натянута: собственно тут нет поездки, а только сборы за границу, но зато эти сборы так забавны, что
зрители смотрели комедию всегда с удовольствием. Надобно прибавить, что она была разыграна очень удачно.
Перед самым выходом на сцену обещал взять тон слабее, ниже и вести всю роль ровнее, и сначала исполнял свое обещание, так что иногда целый акт проходил очень хорошо; но как, бывало, только скажешь какую-нибудь речь или слово
хотя без крику, но выразительно, сильно, особенно если
зрители похлопают — все пропало!
причем Яковлев вскрикивал, как исступленный, ударяя ладонью по рукоятке меча, — приводили
зрителей в неистовый восторг, от которого даже останавливался ход пиесы; я бесился и перед этими стихами заранее выбегал в театральный коридор, чтоб пощадить свои уши от безумного крика, топанья и хлопанья. Яковлев до того забывался, что иногда являлся на сцене в нетрезвом виде. Но публика не замечала или не
хотела заметить — и хлопала, по обыкновению.
Хотя я ничего подобного m-lle George не видывал, но внутреннее чувство сказало мне истину, и я не разделял общего восторга
зрителей, которые так хлопали и кричали, что, казалось, дрожали стены театра.
Предчувствия мои оправдались,
хотя я и не был
зрителем второго дебюта, потому что через три дня отправился вместе с своим семейством в Петербург, где и получил скоро от Алехина горестное описание второго дебюта г-жи Пети.
1) Она тянула, пела,
хотя всегда звучным, но сравнительно слабым голосом, стихи, предшествующие тому выражению, которому надобно было дать силу; вся наружность ее как будто опускалась, глаза теряли свою выразительность, а иногда совсем закрывались, и вдруг бурный поток громозвучного органа вырывался из ее груди, все черты лица оживлялись мгновенно, раскрывались ее чудные глаза, и неотразимо-ослепительный блеск ее взгляда, сопровождаемый чудною красотою жестов и всей ее фигуры, довершал поражение
зрителя.
Но, конечно, ни один
зритель не мог найти в игре m-lle George выражения печали, любви и преимущественно нежности,
хотя бы роль требовала именно таких чувств.
Напрасно я уверял ее, что
зрители сидели так близко от сцены, что не было возможности подрисовываться, и что я видел Катерину Петровну после спектакля в гостиной: моих доказательств не
хотели и слушать.
Графиня сидела на одном из задних кресел в отдалении от
зрителей и не отрывала глаз от подсудимого. С черной шляпы ее спускался темный вуаль. Она, по-видимому,
хотела сохранить инкогнито. И только тогда, когда она, выслушав речь прокурора, проговорила вслух: «Как это глупо!» — Илька узнала ее по ее мелодическому голосу.
Он не только
зритель,
хотя бы и божественной красоты.
Он
хотел это сделать и без приглашения, в качестве постороннего
зрителя, каковых было в то время много ежедневно при разводе, так как народ собирался посмотреть на своего государя.
Художественное наслаждение он получил. Талант автора выступил перед ним ярче, ни одна крошечная подробность не забыта, если она помогает правде и яркости впечатления. Но
зритель, если он жаждет бодрящих настроений, — подавлен,
хотя и восхищен. Он это испытывал в полной мере.
Как опытный царедворец, да еще царедворец времен Иоанна Васильевича, князь Никита привык скрывать свои ощущения, каких бы картин ни являлся он обязательным
зрителем, а потому и в этот день, присутствуя на лобном месте, он был, по обыкновению, спокоен и бесстрастен… по наружности, добавим мы
хотя в некоторое его оправдание.
Он готов бы был отдать свою жизнь, чтобы принять
хотя малейшее участие в ее жизни и доставить ей,
хотя мгновение не Счастья, а лишь спокойствия, а между тем он был осужден быть безучастным
зрителем ее несчастий.
Никто, однако, не думал о спасении горевшего жилища или
хотя находившегося в нем имущества. Все стояли безучастными
зрителями пожара этого «нечистого капища». Время от времени из внутренности горевшей избы раздавался страшный треск.
Конечно, и он
хотел потребовать наступающею ночью услуг от этого животного, но я этого не допустил, потому что это угрожало опасностью — оставить
зрителей без актеров.