Неточные совпадения
Стоя в холодке вновь покрытой риги
с необсыпавшимся еще пахучим
листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и
играла сухая и горькая пыль молотьбы, на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то на пестроголовых белогрудых ласточек,
с присвистом влетавших под крышу и, трепля крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли...
В один из тех теплых, но грустных дней, когда осеннее солнце, прощаясь
с обедневшей землей, как бы хочет напомнить о летней, животворящей силе своей, дети
играли в саду. Клим был более оживлен, чем всегда, а Борис настроен добродушней. Весело бесились Лидия и Люба, старшая Сомова собирала букет из ярких
листьев клена и рябины. Поймав какого-то запоздалого жука и подавая его двумя пальцами Борису, Клим сказал...
Бывало — зайдет солнце, прольются в небесах огненные реки и — сгорят, ниспадет на бархатную зелень сада золотисто-красный пепел, потом всё вокруг ощутимо темнеет, ширится, пухнет, облитое теплым сумраком, опускаются сытые солнцем
листья, гнутся травы к земле, всё становится мягче, пышнее, тихонько дышит разными запахами, ласковыми, как музыка, — и музыка плывет издали,
с поля:
играют зорю в лагерях.
На дворе стояла оттепель; солнце
играло в каплях тающего на иглистых
листьях сосны снега; невдалеке на земле было большое черное пятно, вылежанное ночевавшим здесь стадом зубров, и
с этой проталины несся сильный запах парного молока.
— Как это жалко! — произнес немец, и когда начали
играть, оказался очень плохим мастером этого дела.
С первой игры Калинович начал без церемонии браниться; ставя ремиз, он говорил: «Так нельзя
играть; это значит подсиживать!.. У вас все приемные
листы, а вы пасуете».
Юлия была уж взволнована ожиданием. Она стояла у окна, и нетерпение ее возрастало
с каждой минутой. Она ощипывала китайскую розу и
с досадой бросала
листья на пол, а сердце так и замирало: это был момент муки. Она мысленно
играла в вопрос и ответ: придет или не придет? вся сила ее соображения была устремлена на то, чтоб решить эту мудреную задачу. Если соображения говорили утвердительно, она улыбалась, если нет — бледнела.
Квартира Лябьевых в сравнении
с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все в ней как-то весело смотрело: натертый воском паркет блестел; в окна через чистые стекла ярко светило солнце и
играло на
листьях тропических растений, которыми уставлена была гостиная; на подзеркальниках простеночных зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей; на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые часы; на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые
с прекрасной живописью лампы; мебель была обита в гостиной шелковой материей, а в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по комнатам, имели какой-то довольный и нарядный вид: они очень много выручали от карт, которые по нескольку раз в неделю устраивались у Лябьева.
Аромат их духов и разгоряченных тел странно смешивался
с запахом степной полыни, увядающего
листа, лесной сырости и
с отдаленным тонким запахом скошенной отавы. Повсюду — то медленно, то быстро колыхались веера, точно крылья красивых разноцветных птиц, собирающихся лететь… Громкий говор, смех, шарканье ног о песок площадки сплетались в один монотонный и веселый гул, который вдруг
с особенной силой вырывался вперед, когда музыка переставала
играть.
В этот день, вследствие холода, мало пошло народу на базар. Пили уже второй день дома. Дым коромыслом стоял: гармоники, пляска, песни, драка… целый ад… Внизу, в кухне, в шести местах
играли в карты — в «три
листа с подходцем».
Пели зяблики, зорянки, щебетали чижи, тихо, шёлково шуршали
листья деревьев, далеко на краю города
играл пастух,
с берега Ватаракши, где росла фабрика, доносились человечьи голоса, медленно плывя в светлой тишине. Что-то щёлкнуло; вздрогнув, Наталья подняла голову, — над нею, на сучке яблони висела западня для птиц, чиж бился среди тонких прутьев.
Катерина Львовна приподнялась на локоть и глянула на высокую садовую траву; а трава так и
играет с лунным блеском, дробящимся о цветы и
листья деревьев. Всю ее позолотили эти прихотливые, светлые пятнышки и так на ней и мелькают, так и трепещутся, словно живые огненные бабочки, или как будто вот вся трава под деревьями взялась лунной сеткой и ходит из стороны в сторону.
Он спит, — и длинные ресницы
Закрыли очи под собой;
В ланитах кровь, как у девицы,
Играет розовой струёй;
И на кольчуге боевой
Ему не жестко.
С сожаленьем
На эти нежные черты
Взирает витязь, и мечты
Его исполнены мученьем:
«Так светлой каплею роса,
Оставя край свой, небеса,
На
лист увядший упадает;
Блистая райским жемчугом,
Она покоится на нем,
И, беззаботная, не знает,
Что скоро
лист увядший тот
Пожнет коса иль конь сомнет...
Кучера, высадив господ у подъезда, въехали к нам на двор и, сойдя
с козел, принялись
играть между собою в три
листа.