Неточные совпадения
—
В актрисы пойдешь… вот глупости! — подхватил я, зная, что быть
актрисой было всегда любимой мечтой ее.
Утром,
в дневной полутьме, на сцене большого провинциального театра
идет репетиция. Анемподистов, антрепренер, он же директор и режиссер, предлагает второй
актрисе — Струниной пройти роль Вари.
Я пользовался общей любовью и, конечно, никогда ни с кем не ссорился, кроме единственного случая за все время, когда одного франта резонера, пытавшегося совратить с пути молоденькую
актрису, я отвел
в сторону и прочитал ему такую нотацию, с некоторым обещанием, что на другой день он не явился
в театр,
послал отказ и уехал из Пензы.
Несчастливцев. Ты у меня не смей острить, когда я серьезно разговариваю. У вас, водевильных актеров, только смех на уме, а чувства ни на грош. Бросится женщина
в омут головой от любви — вот
актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно,
идти.
Несчастливцев. Ты будешь моею гордостью, моей
славой. А я буду тебе отцом, дитя мое, буду твоей нянькой, твоей горничной.
Пойдем ко мне!
В такую ночь грешно спать. У меня есть несколько ролей, я тебе почитаю. Эту ночь я отдаю тебе,
в эту ночь я посвящаю тебя
в актрисы.
А коли у ней деньги, так зачем она
в актрисы пошла, зачем рыщет по России, у нас хлеб отбивает?
Лет через десять из Ханова выработался недюжинный актер. Он женился на молодой
актрисе,
пошли дети. К этому времени положение актеров сильно изменилось к лучшему. Вместо прежних бродячих трупп, полуголодных, полураздетых, вместо антрепренеров-эксплуататоров, игравших
в деревянных сараях, явились антрепренеры-помещики, получавшие выкупные с крестьян. Они выстроили
в городах роскошные театры и наперебой стали приглашать актеров, платя им безумные деньги.
Лидия. Я
в актрисы пойду.
Нина(вздохнув). Нет. У меня
в руке только одна горошина. Я загадала:
идти мне
в актрисы или нет? Хоть бы посоветовал кто.
Один из его племянников, А. Н. Львов, спросил меня при своем дяде: «Каково
идет „Мизантроп“?» Эти слова обратили на себя внимание Державина, и я должен был рассказать ему,
в чем состояло дело; оно состояло
в следующем: Ф. Ф. Кокошкин перевел Мольерова «Мизантропа»; перевод его пользовался тогда большою
славою; петербургская
актриса, М. И. Валберхова, выпросила у Кокошкина эту пиесу, еще не игранную на петербургской сцене, себе
в бенефис.
Теркин присел на пыльный диван, держа
в руках пучок разноцветных афиш. Он уже знал, что
в театре
идет «Мария Стюарт», с Ермоловой
в главной роли, но захотел просмотреть имена других актеров и
актрис.
А когда мы
шли от Соллогуба вдвоем, то Маркович всю дорогу сплетничал на него, возмущался: какую тот ведет безобразную жизнь, как он на днях проиграл ему у себя большую сумму
в палки и не мог заплатить и навязывал ему же какую-то немку,
актрису Михайловского театра.
Они вместе покучивали, и когда я, зайдя раз
в коттедж, где жил Фехтер, не застал его дома, то его кухарка-француженка, обрадовавшись тому, что я из Парижа и ей есть с кем отвести душу, по-французски стала мне с сокрушением рассказывать, что"Monsieur"совсем бросил"Madame"и"Madame"с дочерью (уже взрослой девицей) уехали во Францию, a"Monsieur"связался с
актрисой,"толстой, рыжей англичанкой", с которой он играл
в пьесе"de се Dikkenc", как она произносила имя Диккенса, и что от этого"Dikkenc"
пошло все зло, что он совратил"Monsieur", а сам он кутила и даже пьяница, как она бесцеремонно честила его.
В той боковой зале, где
шла более крупная игра
в rente et quarante, я заметил наших тогдашних петербургских «львиц» и во главе их княгиню Суворову (рожденную Базилевскую), считавшуюся самой отчаянной игрицей. А рядом несколько тогдашних знаменитых кокоток с Корой Перль (Пирль) во главе, возлюбленной принца Наполеона. И тут, и у киоска музыки, у столиков — вы могли наткнуться на парижских знаменитостей той эпохи: и Оффенбах, и
актриса Шнейдер, и тенор Марио, и целый ассортимент бульварных лиц.
Этот рассказ был такой трепетный, что мы
в тот же вечер, начав полуврагами, кончили нашу беседу поздней ночью
в дружеском тоне.
Актриса и тогда не могла меня привлечь, несмотря на ее наружность, но я сразу распознал хорошего человека, и наше сближение
пошло быстро.
От двери, оставшись один,
посылает Екатерине Ивановне воздушный поцелуй. Екатерина Ивановна одна. Быстро встает, снимает шляпу и странно, как
актриса, перегибается перед зеркалом. Заглядывает вниз — на улицу — и быстро со страхом отходит. Садится на прежнее место
в позе отчаяния и безысходности, но при входе Коромыслова меняет ее на более спокойную. Коромыслов останавливается
в нескольких шагах.
У нее оказались кое-какие деньжонки; она просидела несколько дней, никуда не показываясь, пока не прошли на лице синяки. Тогда она оделась, как можно аккуратнее, и
пошла к одной знакомой
актрисе опереточного театра, с которой когда-то столкнулась
в компании, кутившей
в ресторане.
— Я говорю не о том неуважении, от которого
идут под защиту мужей и братьев… — продолжала она. — Но я для всех девушка, а
в жизни девушек вообще есть срок, когда репутация их становится сомнительной… Моя же жизнь сложилась так, что для этой репутации слишком много оснований…
В каком обществе вращаюсь я? Среди французских
актрис и эмигрантов, а между тем, как жена гвардейского офицера, дворянина, как Оленина, я могла бы добиться приема ко двору, чего добилась же эта мерз…
— Что я найду там: чопорных старушек и не менее чопорных девиц-недотрог, от которых веет нежными, чуть слышными духами и одуряющей скукой, или же бледные копии тех же
актрис и кокоток
в лице эмансипированных светских дам и девиц? Чего искать у них? Любви. Но ведь это все равно, что
идти смотреть игру любительницы, неумело пародирующую знаменитую артистку, когда есть возможность наслаждаться игрой самой этой артистки.