Неточные совпадения
Он дернул за рукав ее, и оба
пошли вместе, беспрестанно оглядываясь назад, и наконец опустились отлогостью
в низменную лощину — почти яр, называемый
в некоторых местах
балками, — по дну которой лениво пресмыкался проток, поросший осокой и усеянный кочками.
Погодя немного минут, баба
в коровник
пошла и видит
в щель: он рядом
в сарае к
балке кушак привязал, петлю сделал; стал на обрубок и хочет себе петлю на шею надеть; баба вскрикнула благим матом, сбежались: «Так вот ты каков!» — «А ведите меня, говорит,
в такую-то часть, во всем повинюсь».
По обеим же сторонам колонны непрерывной цепью, спускаясь и поднимаясь по
балкам,
шли егеря
в высоких сапогах, полушубках и папахах, с ружьями на плечах и патронами на перевязи.
Разжалованный барон вскочил на ноги и быстрым шагом
пошел в область дыма, где была его рота. Полторацкому подали его маленького каракового кабардинца, он сел на него и, выстроив роту, повел ее к цепи по направлению выстрелов. Цепь стояла на опушке леса перед спускающейся голой
балкой. Ветер тянул на лес, и не только спуск
балки, но и та сторона ее были ясно видны.
Дорога
шла серединой глубокой и широкой
балки, [
Балка на кавказском наречии значит овраг, ущелье.] подле берега небольшой речки, которая
в это время играла, то есть была
в разливе.
— Чтобы всякий человек знал — русской пришел. — Теперь
в аулах, — прибавил он, засмеявшись: — ай-ай, томаша
идет, всякий хурда-мурда будет
в балка тащить.
Над одной степной
балкой, недалеко от станицы, стали кружиться стаи ворон, и когда
пошли посмотреть туда, нашли мальчика, который лежал, раскинув руки и лицом вниз,
в жидкой грязи, оставшейся после дождя на дне
балки.
«
Шел Лойко нога за ногу, повеся голову и опустив руки, как плети, и, придя
в балку к ручью, сел на камень и охнул. Так охнул, что у меня сердце кровью облилось от жалости, но всё ж не подошел к нему. Словом горю не поможешь — верно?! То-то! Час он сидит, другой сидит и третий не шелохнется — сидит.
Вот уж месяц из-за лесу кажет рога,
И туманом подернулись
балки,
Вот и
в ступе поехала баба-яга,
И
в Днепре заплескались русалки,
В Заднепровье послышался лешего вой,
По конюшням дозором
пошел домовой,
На трубе ведьма пологом машет,
А Поток себе пляшет да пляшет.
— Ax! — восклицал он, осклабляясь и простирая руки
в том направлении, где была «Пьяная
балка». Восхваляя это место, он
в восторге своем называл его не местом, а местилищем, и говорил, что «там
идет постоянно шум, грохот, и что там кто ни проезжает — сейчас начинает пить, и стоят под горой мужики и купцы и всё водку носят, а потом часто бьются, так что даже за версту бывает слышен стон, точно
в сражении. А когда между собою надоест драться, то кордонщиков бьют и даже нередко убивают».
Вид несчастья сближает людей. Забывшая свою чопорность барыня, Семен и двое Гаврил
идут в дом. Бледные, дрожащие от страха и жаждущие зрелища, они проходят все комнаты и лезут по лестнице на чердак. Всюду темно, и свечка, которую держит Гаврила-лакей, не освещает, а бросает только вокруг себя тусклые световые пятна. Барыня первый раз
в жизни видит чердак…
Балки, темные углы, печные трубы, запах паутины и пыли, странная, землистая почва под ногами — всё это производит на нее впечатление сказочной декорации.