Неточные совпадения
Теперь уже все хотели
в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с воли всего запорожского войска, положили
идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой
славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе
славу.
— Революционеров к пушкам не допускают, даже тех, которые сидят
в самой Петропавловской крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что! Вы сказали — депутация, — продолжал он, отхлебнув полстакана вина и вытирая рот платком. — Вы думаете —
пойдут пятьдесят человек? Нет,
идет пятьдесят тысяч, может быть — больше! Это, сударь мой, будет нечто вроде… крестового
похода детей.
Но Калитин и Мокеев ушли со двора. Самгин
пошел в дом, ощущая противный запах и тянущий приступ тошноты. Расстояние от сарая до столовой невероятно увеличилось; раньше чем он прошел этот путь, он успел вспомнить Митрофанова
в трактире,
в день
похода рабочих
в Кремль, к памятнику царя; крестясь мелкими крестиками, человек «здравого смысла» горячо шептал: «Я — готов, всей душой! Честное слово: обманывал из любви и преданности».
Когда услышите вой ветра с запада, помните, что это только слабое эхо того зефира, который треплет нас, а задует с востока, от вас,
пошлите мне поклон — дойдет. Но уж пристал к борту бот, на который ссаживают лоцмана. Спешу запечатать письмо. Еще последнее «прости»! Увидимся ли?
В путешествии, или
походе, как называют мои товарищи, пока еще самое лучшее для меня — надежда воротиться.
Староверы говорили мне, что обе упомянутые реки очень порожисты и
в горах много осыпей. Они советовали оставить мулов у них
в деревне и
идти пешком с котомками. Тогда я решил отправиться
в поход только с Дерсу.
Возвращаться назад, не доведя дело до конца, было до слез обидно. С другой стороны,
идти в зимний
поход, не снарядившись как следует, — безрассудно. Будь я один с Дерсу, я не задумался бы и
пошел вперед, но со мной были люди, моральная ответственность за которых лежала на мне. Под утро я немного уснул.
Весь следующий день мы провели
в беседе. Река Санхобе являлась крайним пунктом нашего путешествия по берегу моря. Отсюда нам надо было
идти к Сихотэ-Алиню и далее на Иман. На совете решено было остаться на Санхобе столько времени, сколько потребуется для того, чтобы подкрепить силы и снарядиться для зимнего
похода.
26-го августа мы отдыхали, 27-е посвятили сборам, а 28-го вновь выступили
в поход. Я с Дерсу и с четырьмя казаками
пошел вверх по реке Тютихе, Гранатман отправился на реку Иодзыхе, а Мерзлякову было поручено произвести обследование побережья моря до залива Джигит.
Апостол-воин, готовый проповедовать крестовый
поход и
идти во главе его, готовый отдать за свой народ свою душу, своих детей, нанести и вынести страшные удары, вырвать душу врага, рассеять его прах… и, позабывши потом победу, бросить окровавленный меч свой вместе с ножнами
в глубину морскую…
Галактион приходил к Луковникову с специальною целью поблагодарить старика за хороший совет относительно Мышникова. Все устроилось
в какой-нибудь один час наилучшим образом, и многолетняя затаенная вражда закончилась дружбой. Галактион
шел к Мышникову с тяжелым сердцем и не ожидал от этого
похода ничего хорошего, а вышло все наоборот. Сначала Мышников отнесся к нему недоверчиво и с обычною грубоватостью, а потом, когда Галактион откровенно объяснил свое критическое положение, как-то сразу отмяк.
Во имя мистической покорности воздвигали люди средневековья готические храмы, устремленные ввысь,
шли в крестовый
поход освобождать Гроб Господень, пели песни и писали философские трактаты, создавали чудесный, полный красоты культ, любили прекрасную даму.
В отношении к охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго стоит на низких местах, затопив десятки верст луговой стороны, что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода
пойдет на убыль. Весной, по краям разливов только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь
в дальний
поход, появляются по голым берегам больших рек, и то на самое короткое время. Все это для стрельбы не представляет никаких удобств.
У нас все
в известном тебе порядке.
В жары я большею частью сижу дома, вечером только пускаюсь
в поход. Аннушка пользуется летом сколько возможно, у нее наверху прохладно и мух нет. Видаемся мы между собой попрежнему, у каждого свои занятия — коротаем время, как кто умеет.
Слава богу, оно не останавливается.
— Стара стала, слаба стала!
Шли мы, я помню,
в восемьсот четырнадцатом,
походом —
в месяц по четыре ведра на брата выходило! Ну-с, четырежды восемь тридцать два — кажется, лопнуть можно! — так нет же, все
в своем виде! такая уж компания веселая собралась: всё ребята были теплые!
— То-то. Мы как
походом шли — с чаями-то да с кофеями нам некогда было возиться. А водка — святое дело: отвинтил манерку, налил, выпил — и шабаш. Скоро уж больно нас
в ту пору гнали, так скоро, что я дней десять не мывшись был!
Обыкновение служить по найму, с одной стороны, по-видимому несправедливое, потому что богатый всегда от службы избавлен, а бедный всегда несет ее, с другой стороны полезно: ибо — 1-е, теперь всякий казак, выступающий
в поход, имеет возможность хорошо одеться и вооружиться; 2-е, он, оставляя семейство свое, может уделить оному довольно денег на содержание во время своей отлучки; 3-е, человек, занимающийся промыслом каким-нибудь или работою, полезен для него и для других, не принужден бросать занятий своих и невольно
идти на службу, которую бы отправлял очень неисправно.
—
Пойдешь ты ко мне
в драбанты? (
В походе драбант есть нечто
в роде вестового, которых давали офицерам.) Я тебя выхлопочу и коня тебе подарю, — вдруг сказал Оленин. — Право, у меня два, мне не нужно.
— Право, мне ничего не стоит, — отвечал Оленин: — возьми, и ты мне подаришь что… Вот и
в поход пойдем.
— Нет, папаша, не такое нынче время, чтоб отдыхать. Сегодня, куда ни
шло, отдохну, а завтра — опять
в поход!
Шли годы. Шагнули
в двадцатое столетие. М. Горький ставил «На дне», и меня
В. И. Немирович-Данченко просил показать Хитровку для постановки пьесы. Назначен был день «
похода», и я накануне зашел узнать,
в той ли еще они квартире. Тот же флигель, та же квартира во втором этаже, те же лампочки-коптишки у нищих и большая висячая лампа с абажуром над рабочим столом. Кое-кто из стариков цел, но уже многих нет.
Между тем заботы службы, новые лица, новые мысли победили
в сердце Юрия первую любовь, изгладили
в его сердце первое впечатление…
слава! вот его кумир! — война вот его наслаждение!..
поход! —
в Турцию… о как он упитает кровью неверных свою острую шпагу, как гордо он станет попирать разрубленные низверженные чалмы поклонников корана!.. как счастлив он будет, когда сам Суворов ударит его по плечу и молвит: молодец! хват… лучше меня! помилуй бог!..
В 1677 году, созывая воинов и
посылая их
в поход, Феодор Алексеевич писал: «Ведомо нам учинилось, что из вас многие сами, и люди ваши, идучи дорогою,
в селах, и деревнях, и на полях, и на сенокосах уездных людей били и грабили, и что кому надобно, то у них отнималось безденежно, и во многих местах луга лошадьми вытомчили и хлеб потравили».
Нельзя сказать, чтобы Петр
в это время вполне уже обнял все отрасли государственного управления, вполне и ясно сознал все, что необходимо было сделать для благоденствия и
славы России; но по крайней мере относительно военного дела взгляд Петра значительно уяснился и расширился после первого азовского
похода.
Сам Карл Федорович с нами
в поход не
шел, иначе, подъехав к левому его стремени, я считал бы себя безопасным от всякого рода выходок собравшейся
в кучку с левой стороны походной колонны зубоскалов. Чтобы избежать заведомо враждебной среды, я безотлучно
шел в голове полка, перед трубаческим хором, начинавшим по знаку штаб-трубача играть при вступлении во всякое жилое место. Мои поездки к Петковичам не могли быть неизвестны
в полку; но едва ли многие знали, где именно Федоровка.
Мы оставили половину отряда
в лагере. Положение дел было настолько мало известно, что можно было ждать атаки с других сторон. Четырнадцать рот, гусары и четыре пушки после полудня двинулись
в поход. Никогда мы не
шли так скоро и бодро, кроме того дня, когда проходили перед государем.
В 1877 году батальон состоял не из четырех, как теперь, а из пяти рот; на
походе стрелковая рота
шла сзади, так что наша рота своими последними рядами соприкасалась с ее первыми.
О будущем говорили редко и неохотно. Зачем
шли на войну — знали смутно, несмотря на то, что целые полгода простояли недалеко от Кишинева, готовые к
походу;
в это время можно было бы объяснить людям значение готовящейся войны, но, должно быть, это не считалось нужным. Помню, раз спросил меня солдат...
Поражения, претерпенные от половцев, оправдываются большею частью тем, что мы не могли противиться превосходному множеству. Рассказывая о вероломном убийстве Китана и Итларя половецких (1095), автор говорит о том, что Владимир Мономах сначала противился этому, но не упоминает ничего о том, что он наконец на это согласился. О
походе 1095 года, когда Святополк купил мир у половцев, сказано
в «Записках», что Святополк
пошел на них с войском, а они, «уведав о приходе великого князя, не мешкав, ушли».
И науки кончивши, не образумились."Пустите нас отличаться на поле чести или умереть за отечество". Тьфу вы, головорезы! По нескольку часов бился с каждым и объяснял им мораль, что человек должен любить жизнь и сберегать ее, и се и то им говорил.
В подробности рассказывал им, что я претерпел
в военной службе по
походам из роты к полковнику… ничто не помогло!
Пошли. Правда, нахватали чинов, все их уважают… но это суета сует.
Но когда пан полковник, даже побожася, уверил батеньку, что они
в поход никогда не
пойдут, то батенька и согласился остаться
в военной службе; но сотничества, за другими охотниками, умевшими особым манером снискивать милости полковника, батенька никогда не получили и, стыда ради, всегда говорили, что они выше чина ни за что не желают, как подпрапорный, и любили слышать, когда их этим рангом величали, да еще и вельможным, хотя, правду сказать, подпрапорный, и
в сотне"не много мог", а для посторонних и того менее.
Бригадирша. О Иванушка! Бог милостив. Вы, конечно, станете жить лучше нашего. Ты,
слава Богу,
в военной службе не служил, и жена твоя не будет ни таскаться по
походам без жалованья, ни отвечать дома за то, чем
в строю мужа раздразнили. Мой Игнатий Андреевич вымещал на мне вину каждого рядового.
Пустошный человек взял задаток и побежал, наказав семейству рано пообедать и за час перед тем, как ударят к вечерне
в первый колокол, взять каждому с собой по новому ручному полотенцу и
идти за город, на указанное место «
в бедный обоз», и там ожидать его. Оттуда немедленно же должен был начинаться
поход, которого, по уверениям антрепренера, не могли остановить никакие принцы, ни короли.
Кто нас разлучит? разве за тобою
Идти вослед я всюду не властна?
Я мальчиком оденусь. Верно буду
Тебе служить, дорогою,
в походеИль на войне — войны я не боюсь —
Лишь видела б тебя. Нет, нет, не верю.
Иль выведать мои ты мысли хочешь,
Или со мной пустую шутку шутишь.
В стране, где долго, долго брани
Ужасный гул не умолкал,
Где повелительные грани
Стамбулу русский указал,
Где старый наш орел двуглавый
Еще шумит минувшей
славой,
Встречал я посреди степей
Над рубежами древних станов
Телеги мирные цыганов,
Смиренной вольности детей.
За их ленивыми толпами
В пустынях часто я бродил,
Простую пищу их делил
И засыпал пред их огнями.
В походах медленных любил
Их песен радостные гулы —
И долго милой Мариулы
Я имя нежное твердил.
Взяли, стали кормить да кормить, да так привыкла, с собой
в поход взяли, так с нами и
шла.
Тебя Господь своим сподобил чудом;
Иди же смело
в бой, избранник Божий!
И нас возьми! Авось вернется время,
Когда царям мы царства покоряли,
В незнаемые страны заходили,
Край видели земли, перед глазами
Земля морским отоком завершалась
И выл сердито море-окиян.
Довольно бражничать! Теперь есть дело:
Точить оружие,
в поход сбираться!
Тогда гость поднялся со стула и на цыпочках быстро
пошел к дивану, над которым доктор повесил револьвер и саблю, служившие ему
в турецком
походе.
Авилов стянул с себя об спинку кровати сапоги и лег, закинув руки за голову. Теперь ему стало еще скучнее, чем на
походе. «Ну, вот и пришли, ну и что же из этого? — думал он, глядя
в одну точку на потолке. — Читать нечего, говорить не с кем, занятия нет никакого. Пришел, растянулся, как усталое животное, выспался, а опять завтра
иди, а там опять спать, и опять
идти, и опять, и опять… Разве заболеть да отправиться
в госпиталь?»
Офицеры
шли не
в рядах — вольность, на которую высшее начальство смотрело
в походе сквозь пальцы, — а обочиною, с правой стороны дороги. Их белые кителя потемнели от пота на спинах и на плечах. Ротные командиры и адъютанты дремали, сгорбившись и распустив поводья, на своих худых, бракованных лошадях. Каждому хотелось как можно скорее во что бы то ни стало дойти до привала и лечь
в тени.
— Йок, [Йок по-татарски значит нет.] — отвечал он, качая головой
в знак отрицания. — Шамиль на
похода ходить не будет; Шамиль наиб
пошлет, а сам труба смотреть будет, наверху.
В ту пору, как
шли казаки
походом, подружил Опанас с одним казаком, Левком, — так подружил, что просто они друг без дружки жить не могут, а напоследок даже крестами поменялись.
Я не могу не думать о нем. Неужели я бросил все милое, дорогое,
шел сюда тысячеверстным
походом, голодал, холодал, мучился от зноя; неужели, наконец, я л ежу теперь
в этих муках — только ради того, чтобы этот несчастный перестал жить? А ведь разве я сделал что-нибудь, полезное для военных целей, кроме этого убийства?
И
в это время поет человек великие подвиги, уже не сказочные, но все еще принадлежащие более миру фантазии, нежели действительности;
в это время являются песни
славы и любви; трубадуры и менестрели украшают рыцарские пиры, барды и баяны сопровождают героев
в их
походах.
В Норвегии праздник весёлый
идёт:
Весною, при плеске народа,
В ту пору, как алый шиповник цветёт,
Вернулся Гаральд из
похода.
Долго спорили и препирались стрижки, кому
идти к гадалке
в «среднее»
в гости, и сойдет ли «
поход» благополучно, тайно от тети Лели, которая строго запретила сходиться своим малышам со средними и старшими воспитанницами.
Пять дней мы
шли по реке Мухеню, следуя всем ее изгибам, которые удлиняли наш путь по крайней мере
в два или три раза. Во время пути мы кормили собак два раза
в день: немного утром, перед выступлением
в поход — сухой рыбой и затем вечером на биваке — жидкой гречневой или чумизной кашей, сваренной с юколой. Сначала они неохотно ели кашицу, и это вынуждало нас прятать от них на деревья наши лыжи, обтянутые кожей, ремни, обувь и прочее имущество, иначе все это было бы сразу съедено.
— Ну, вот! Так вот тебе и умирает сейчас. Типун тебе на язык! Да полно тебе, парень, не накликай зря, не каркай ты, ради Бога… У самого нутро выворотило, видит Бог… Уж, кажись, доведется коли нашего дите Гореньку живым раздобыть, да самому живу остаться, из
похода вернусь, — к Скорбящей пешком
пойду, либо
в Колпино к Святителю Николаю Угоднику, полпудовую свечу поставлю, лишь бы Он, Милостивец, Горю нашего сохранил.
— Видишь этих молодцов, Онуфриев? — обратился к солдату Любавин. — Они
идут при нашей роте
в поход. Так вот тебе их поручаю. Заботься о них, потому, сам видишь, как они молоды оба. Так вот, равно они мои родные братья, кровные, так о них и пекись. Понял?
Работали они, действительно, никак уж не больше фельдшеров. Работали сестры добросовестно, но работа фельдшеров была гораздо труднее. Притом
в походе сестры ехали
в повозке, фельдшера, как нижние чины,
шли пешком. Сестры на всем готовом получали рублей по восемьдесят
в месяц, фельдшера, как унтер-офицеры, получали рубля по три.
— Перестаньте, благородный рыцарь, — начал Гримм с чуть заметной иронией
в слове «благородный», — разнеживаться теперь над полумертвой… Что тратить время по пустякам. Она от вас не уйдет. Идите-ка лучше собирать
в поход своих товарищей и когда они все выберутся из замка, мы с Павлом перенесем ее отсюда к вам. Вы, проводив рыцарей, не захотите марать благородных рук своих
в драке с русскими и вернетесь домой… Там вас будет ожидать Эмма и мы с нашими услугами.