Неточные совпадения
Это помешало мне проводить мать в церковь
к венцу, я мог только выйти за ворота и видел, как она под руку с Максимовым, наклоня голову, осторожно ставит ноги на кирпич тротуара, на зеленые травы, высунувшиеся из щелей его, — точно она
шла по остриям гвоздей.
Со мной
к венцу идет, а и думать-то обо мне позабыла, точно башмак меняет.
Я матушкину правую руку взял, сложил: „Благословите, говорю, матушка, со мной
к венцу идет“; так она у матушки руку с чувством поцеловала, „много, говорит, верно, твоя мать горя перенесла“.
Наутро, еще до пробуждения ее, являлись еще два посланные
к Дарье Алексеевне от князя, и уже третьему посланному поручено было передать, что «около Настасьи Филипповны теперь целый рой модисток и парикмахеров из Петербурга, что вчерашнего и следу нет, что она занята, как только может быть занята своим нарядом такая красавица пред
венцом, и что теперь, именно в сию минуту,
идет чрезвычайный конгресс о том, что именно надеть из бриллиантов и как надеть?» Князь успокоился совершенно.
Если меня убьют или прольют мою кровь, неужели она перешагнет через наш барьер, а может быть, через мой труп и
пойдет с сыном моего убийцы
к венцу, как дочь того царя (помнишь, у нас была книжка, по которой ты учился читать), которая переехала через труп своего отца в колеснице?
"Ты почто, раба, жизнью печалуешься? Ты воспомни, раба, господина твоего, господина твоего самого Христа спаса истинного! как пречистые руце его гвоздями пробивали, как честные нозе его
к кипаристу-древу пригвождали, тернов
венец на главу надевали, как святую его кровь злы жидове пролияли… Ты воспомни, раба, и не печалуйся;
иди с миром, кресту потрудися; дойдешь до креста кипарисного, обретешь тамо обители райские; возьмут тебя, рабу, за руки ангели чистые, возьмут рабу, понесут на лоно Авраамлее…"
Чем дальше они
шли, тем больше открывалось: то пестрела китайская беседка,
к которой через канаву перекинут был, как игрушка, деревянный мостик; то что-то вроде грота, а вот, куда-то далеко, отводил темный коридор из акаций, и при входе в него сидел на пьедестале грозящий пальчиком амур, как бы предостерегающий: «Не ходи туда, смертный, — погибнешь!» Но что представила площадка перед домом — и вообразить трудно: как бы простирая
к нему свои длинные листья, стояли тут какие-то тополевидные растения в огромных кадках; по кулаку человеческому цвели в средней куртине розаны, как бы
венцом окруженные всевозможных цветов георгинами.
— Но знайте, что если она будет стоять у самого налоя под
венцом, а вы ее кликнете, то она бросит меня и всех и
пойдет к вам.
Фаэтон между тем быстро подкатил
к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева
венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в храм,
шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения
славы твоея».
Но открыв незапертую калитку, он остановился испуганный, и сердце его упало: по двору встречу ему
шёл Максим в новой синей рубахе, причёсанный и чистенький, точно собравшийся
к венцу. Он взглянул в лицо хозяина, приостановился, приподнял плечи и волком прошёл в дом, показав Кожемякину широкую спину и крепкую шею, стянутую воротом рубахи.
— И, полно, матушка! теперь-то и пожить! Жених твой знатного рода, в
славе и чести; не нашей веры — так что ж? прежний патриарх Гермоген не хотел вас благословить; но зато теперешний, святейший Игнатий, и грамоту написал
к твоему батюшке, что он разрешает тебе
идти с ним под
венец. Так о чем же тебе грустить?
— Добро, добро, не божись!.. Дай подумать… Ну, слушай же, Григорьевна, — продолжал мужской голос после минутного молчания, — сегодня у нас на селе свадьба: дочь нашего волостного дьяка
идет за приказчикова сына. Вот как они поедут
к венцу, ты заберись в женихову избу на полати, прижмись
к уголку, потупься и нашептывай про себя…
Манефа. Конец — всему делу
венец. (
Идет к двери.)
Весь город взволнован: застрелилась, приехав из-под
венца, насильно выданная замуж дочь богатого торговца чаем. За гробом ее
шла толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция разгоняла их. В маленьком магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за магазином набита студентами,
к нам, в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
Задумалась я вправду. Новый мир
Ты, королевич, мне открыл. У нас
Не любят так. У нас отцы детей
Посватают, не спрашивая их,
И без любви друг
к другу под
венецОни
идут. Я, признаюсь, всегда
Дивилася тому.
Идут,
идут! Народ
Волнуется! Вот уж несут хоругви!
А вот попы с иконами, с крестами!
Вот патриарх! Вот стольники! Бояре!
Вот стряпчие царевы! Вот он сам!
В
венце и в бармах, в золотой одежде,
С державою и скипетром в руках!
Как он
идет! Все пали на колени —
Между рядов безмолвных он проходит
Ко Красному крыльцу — остановился —
Столпились все — он говорит
к народу…
Пошла после того от одного
к другому и каждому судьбу прорекала. Кого обличала, кого ублажала, кому семигранные
венцы в раю обещала, кому о мирской суете вспоминать запрещала. «Милосердные и любовно все покрывающие обетования» — больше говорила она. Подошла
к лежавшему еще юроду и такое слово ему молвила...
Иной сватается-сватается, а как дойдет до самой точки, до
венца, то и назад оглобли,
к другой
идет свататься.
— Ладно… Прихожу
к Присвистову… Молодые и гости после
венца фрукты трескают. В ожидании танцев
иду к своему посту — роялю — и сажусь.
— В руках у Него милостей много. Не нам судить и разбирать,
к чему ведет Его святой Промысел. Нам остается верить только, что все
идет к лучшему! — сказал князь Иван, указывая рукой на кроткий лик Спасителя, в ярко горящем золотом
венце, глядевший на собеседников из переднего угла светлицы.
Теперь, господин рыцарь, покажите свое благородство: возьмите ее, повлеките
к венцу, заставьте у алтаря Божия, перед лицом Его, солгать, что она не неволею за вас
идет, что она никого не любила, кроме вас.
Войска входили с музыкой и развернутыми знаменами, штаб — и обер-офицеры, — будем говорить словами очевидца и участника Нащокина, — так, как были на войне,
шли с оружием, с примкнутыми штыками; шарфы имели подпоясаны; у шляп, поверх бантов, за поля были заткнуты кокарды лаврового листа, чего ради было прислано из дворца довольно лаврового листа для делания кокард
к шляпам, ибо в древние времена римляне, после победы, входили в Рим с лавровым
венцом, и то было учинено в знак того древнего обыкновения, что с знатной победой над турками возвратились.
Дождется он, что поведут ее с другим под честный
венец, бают среди челядинцев строгановских, что жених есть на Москве у молодой хозяюшки, боярин статный, богатый, у царя в милости. Куда уж ему, Ермаку, душегубу, разбойнику,
идти супротив боярина, может ли что, кроме страха, питать
к нему девушка? Нет, не честный
венец с ней ему готовится, а два столба с перекладиной да петля пеньковая. Вздернут его, сердечного, на просторе он и заболтается.
Сцена представляет английский сад; вправо беседка; перед нею садовые скамейки и несколько стульев; влево площадка под древнею липою, обставленная кругом скамейками; от нее, между кустами и деревьями, вьются в разных направлениях дорожки; впереди решетка садовая, примыкающая
к богатому господскому дому; за нею видны луга, по которым извивается река, и село на высоте. Подле беседки, на ветвях деревьев, висят две епанчи, бумажный
венец и
шлем.
— В руцех у Него милостей много. Не нам судить и разбирать,
к чему ведет Его святой промысел. Нам остается верить только, что все
идет к лучшему, — сказал князь Иван, указывая рукой на кроткий лик Спасителя, в ярко горящем золотом
венце, глядевший на собеседников из переднего угла светлицы.
Ведь у нее теперь свои дела с Элиодором. Она ему переводит и носит работу на дом — вот и все. Эта работа — только один предлог. Она и сама это прекрасно сознает; но тем лучше. Это в руках ее — лишний козырь. Элиодор ей платит за труд; она — честная работница. А играя с ним, полегоньку может довести его и до"зеленого змия". Она его не боится — это верно; но если так
пойдет, то она может привести его
к возложению на себя
венца"от камени честна".
Певец
Сей кубок ратным и вождям!
В шатрах, на поле чести,
И жизнь и смерть — всё пополам;
Там дружество без лести,
Решимость, правда, простота,
И нравов непритворство,
И смелость — бранных красота,
И твёрдость, и покорство.
Друзья, мы чужды низких уз;
К венцам стезёю правой!
Опасность — твёрдый наш союз;
Одной пылаем
славой.