Неточные совпадения
И в то время, когда обыскиваемые бесились, выходили из себя и чувствовали злобное побуждение
избить щелчками приятную его наружность, он, не изменяясь ни в лице, ни в вежливых поступках, приговаривал только: «Не угодно ли вам будет немножко побеспокоиться и привстать?» Или: «Не угодно ли вам будет, сударыня, пожаловать в
другую комнату? там супруга одного из наших чиновников объяснится с вами».
— Да,
избили меня. Вешают-то у нас как усердно? Освирепели, свиньи. Я тоже почти с вешалки соскочил. Даже — с боем, конвойный хотел шашкой расколоть. Теперь вот отдыхаю, прислушиваюсь, присматриваюсь. Русских здесь накапливается не мало. Разговаривают на все лады: одни — каются,
другие — заикаются, вообще — развлекаются.
Целовальник с работником
избили его в кровь, а на
другой день загорелся у целовальника двор.
Семья солонов попала в положение между двух огней; с одной стороны, на них нападали хунхузы, а с
другой — правительственные войска, которые
избивали всех без разбору.
Тогда для примера
другим он приказал
избить жалобщиков палками.
Они его так основательно
избили, что он на
другой день к утру умер.
Раньше доктор изредка завертывал в клуб, а теперь бросил и это из страха скандала. Что стоило какому-нибудь пьяному купчине
избить его, — личная неприкосновенность в Заполье ценилась еще слишком низко. Впрочем, доктор приобрел благодаря этим злоключениям нового
друга в лице учителя греческого языка только что открытой в Заполье классической прогимназии, по фамилии Харченко. Кстати, этот новый человек сейчас же по приезде на место служения женился на Агнии Малыгиной, дополнив коллекцию малыгинских зятьев.
Одного крестьянина он за покражу леса засудил в острог,
другого собственноручно
избил за то, что тот не свернул с дороги и не снял шапку.
Первое дело, что
избил меня в то время ужаснейшим образом, за то будто бы, что я не в своем виде замуж за него вышла; да это бы еще ничего, потому что, и при строгости мужниной, часто счастливые браки бывают; а второе дело, просыпаюсь я на
другой день, смотрю, Федора Гаврилыча моего нет; спрашиваю у служанки: куда девался, мол, Федор Гаврилыч? отвечает: еще давеча ранехонько на охоту ушли.
Это слово, сказанное, вероятно, в смущении и страхе, было принято за насмешку и усугубило наказание. Меня
избили. Старуха действовала пучком сосновой лучины, это было не очень больно, но оставило под кожею спины множество глубоких заноз; к вечеру спина у меня вспухла подушкой, а в полдень на
другой день хозяин принужден был отвезти меня в больницу.
Через несколько дней после того, как я поступил в мастерскую, мастер по хоругвям, донской казак Капендюхин, красавец и силач, пришел пьяный и, крепко сцепив зубы, прищурив сладкие, бабьи глаза, начал молча
избивать всех железными кулаками. Невысокий и стройный, он метался по мастерской, словно кот в погребе среди крыс; растерявшиеся люди прятались от него по углам и оттуда кричали
друг другу...
Во время дороги они мало разговаривали, и то заводил речи только Николай Афанасьевич. Стараясь развлечь и рассеять протопопа, сидевшего в молчании со сложенными на коленях руками в старых замшевых перчатках, он заговаривал и про то и про
другое, но Туберозов молчал или отзывался самыми краткими словами. Карлик рассказывал, как скучал и плакал по Туберозове его приход, как почтмейстерша, желая
избить своего мужа,
избила Препотенского, как учитель бежал из города, гонимый Бизюкиной, — старик все отмалчивался.
Часто бывало, что та или
другая сторона, отбив от стенки противников заранее намеченного бойца, обыскивала его и, находя в рукавице свинчатку, гирьку или пару медных пятаков, нещадно
избивала пинками нарушителя боевых законов.
— Яшка-то напился вдрызг, да отцу и бухнул прямо в глаза — вор! И всякие
другие колючие слова: бесстыжий развратник, безжалостный… без ума орал!.. А Петруха-то его ка-ак тяпнет по зубам! Да за волосья, да ногами топтать и всяко, —
избил в кровь! Теперь Яшка-то лежит, стонет… Потом Петруха на меня, — как зыкнет! «Ты, говорит… Гони, говорит, вон Ильку…» Это-де ты Яшку-то настроил супротив его… И орал он — до ужасти!.. Так ты гляди…
Ему хотелось хватать их руками за головы, отрывать
друг от
друга,
избить одних,
других же приласкать, укорять всех, осветить их каким-то огнем…
—
Избили, Прохорыч, да в окно выкинули… Со второго этажа в окно, на мощеный двор… Руку сломали… И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице, вышел — вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной дороге, билет купили. Дорогой же —
другая беда, указ об отставке потерял — и теперь на бродяжном положении.
Но, исправивши дело в Москве, не подумали о том, чтобы удалить поводы к волнениям в
других местах, и вскоре поднялся народ во Пскове и Новгороде и
избил многих ненавистных ему чиновников, а потом писал, что делал так «к великому государю радением».
Другого студента, родом поляка, г-на К-го (товарища Бенни по Пиотрковской гимназии)
избили до полусмерти, и он спасся лишь тем, что начал креститься по-православному и забожился, что он не студент, а «повар княгини Юсуповой».
— Я продаю дешевле, чем двое
других лавочников села, конечно — это им не нравится. Делают мне пакости, собираются
избить. Живу я здесь не потому, что мне приятно или выгодно торговать, а — по
другим причинам. Это — затея вроде вашей булочной…
— Кое-что сам дошел, а
другое отец дьякон от Преображения поучил… Есть же, господи, такие на свете счастливые люди, — продолжал он с горькой улыбкой, — вон Пеклису отец и скрипку новую купил и учителя нанимает, а мой благоверный родитель только и выискивает, нельзя ли как-нибудь разобидеть… Лучше бы меня
избил, как хотел, чем это сделал. Никакого терпенья недостает… бог с ним.
Отец и сын сидели в шалаше
друг против
друга, пили водку. Водку принес сын, чтобы не скучно было сидеть у отца и чтобы задобрить его. Сережка сказал Якову, что отец сердится на него за Мальву, а Мальве грозит
избить ее до полусмерти; что Мальва знает об этой угрозе и потому не сдается ему, Якову. Сережка смеялся над ним.
— Вот, кум, посмотри на мое житье! — говорил Иван Григорьич. — Полюбуйся: одну обварили,
другую избили… Из дому уедешь, только у тебя и думы — целы ли дети,
друг мой любезный, беда неизбывная… Не придумаю, что и делать…
На
другой день рано поутру Патап Максимыч собрался наскоро и поехал в Вихорево. Войдя в дом Ивана Григорьича, увидал он
друга и кума в таком гневе, что не узнал его. Воротясь из Осиповки, вдовец узнал, что один его ребенок кипятком обварен,
другой избит до крови. От недосмотра Спиридоновны и нянек пятилетняя Марфуша, резвясь, уронила самовар и обварила старшую сестру. Спиридоновна поучила Марфушу уму-разуму: в кровь
избила ее.
Позвали тогда стражу. Воины набросились на юношей,
избили многих,
других кое-как разогнали. Но вот увидели они обольстительное, хотя уже измятое многими ласками тело Мафальды и услышали ее свирельно-звонкий вопль...
— Здоровье ничего, спасибо! — с угрюмой усмешкою ответил Андрей Иванович. — Если до лета доживу, так отслужу благодарственный молебен… За
друзей! За товарищество! Да и за хозяина кстати… Как же! Ведь он мне большую милость оказал: меня в его мастерской
избили, а он ничего, не рассердился на меня, позволил остаться.
И так же его, тяжело больного,
избил его друг-переплетчик, товарищ по мастерской.
Настал сочельник. По-прежнему в эшелоне шло пьянство. На станции солдаты
избивали начальников станций и машинистов, сами переговаривались по телефону об очистке пути, требовали жезла и, если не получали, заставляли машиниста ехать без жезла. Мы жестоко мерзли в нашем пульмановском вагоне. Накануне ночью, когда на дворе было 38° морозу, мальчик-истопник заснул, трубы водяного отопления замерзли и полопались.
Другого вагона мы нигде не могли получить.
Несколько человек тотчас же соскочили на берег и
избили невинного старика до такой степени, что он едва мог дотащиться до квартиры и на
другой день умер.
На
другой день, рано утром, поселяне один по одному стали собираться на площадь; столпились в кружок и стали толковать сначала тихо, а когда набралось их много, то начали шуметь и спустя некоторое время привели солдатку Сыропятову и поселянина Дмитрия Комкова. Обоих связали,
избили и втолкнули на гауптвахту.
«О Господи, народ-то чтò зверь, где же живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!..
Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится…», говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленною длинною, тонкою шеей.
Записывали и
другие заклады, за то, например, разрешит ли правитель
избить всех христиан, когда гора не пойдет, или он велит бросить в Нил только одного из них — самого главного, а остальных всех пошлет с приговорами за поясами в гранитные каменоломни Ассуна.
Я стал расспрашивать его, и он, стараясь стонать слабым голосом, рассказал мне, что третьего дня у них была сходка, и он, и
другой товарищ взяли билеты (паспорты), чтобы итти на низ, и тут он сказал одному мужику, что не надо ругаться, — в ответ на что этот мужик сбил его с ног и стал по нем ходить, т. е.
избил его всего, и голову и грудь.