Неточные совпадения
Вслед за ним явился толстый — и страховидный поэт с растрепанными и давно не мытыми волосами; узкобедрая девица в клетчатой шотландской юбке и красной кофточке, глубоко открывавшей грудь; синещекий, черноглазый адвокат-либерал,
известный своей распутной жизнью, курчавый, точно баран, и носатый, как армянин; в полчаса набралось еще человек пять.
«Я не думаю, что Иван Акимович оставил завещание, это было бы не в его характере. Но, если б ты захотел — от своего имени и от имени брата — ознакомиться с имущественным положением И. А., Тимофей Степанович рекомендует тебе хорошего
адвоката». Дальше следовал адрес
известного цивилиста.
Объяснить разве можно тем, что сделала она не помня себя, то есть не в том смысле, как уверяют теперь
адвокаты про своих убийц и воров, а под тем сильным впечатлением, которое, при
известном простодушии жертвы, овладевает фатально и трагически.
Много из «Ляпинки» вышло знаменитых докторов,
адвокатов и художников. Жил там некоторое время П. И. Постников,
известный хирург; жил до своего назначения профессор Училища живописи художник Корин; жили Петровичев, Пырин. Многих «Ляпинка» спасла от нужды и гибели.
Он надеялся нажить большие деньги как
адвокат, и расчет его был не только тонкий и мастерской, но вернейший: он основывался на легкости, с которою князь дает деньги, и на благодарно-почтительном чувстве его к покойному Павлищеву; он основывался, наконец (что важнее всего), на
известных рыцарских взглядах князя насчет обязанностей чести и совести.
В одном из таких кабинетов сидело четверо — две дамы и двое мужчин:
известная всей России артистка певица Ровинская, большая красивая женщина с длинными зелеными египетскими глазами и длинным, красным, чувственным ртом, на котором углы губ хищно опускались книзу; баронесса Тефтинг, маленькая, изящная, бледная,ее повсюду видели вместе с артисткой; знаменитый
адвокат Рязанов и Володя Чаплинский, богатый светский молодой человек, композитор-дилетант, автор нескольких маленьких романсов и многих злободневных острот, ходивших по городу.
У него завязалась громаднейшая клиентура, ч в числе своих потребителей Горизонт мог бы насчитать нимало людей с выдающимся общественным положением: вице-губернаторы, жандармские полковники, видные
адвокаты,
известные доктора, богатые помещики, кутящие купцы Весь темный мир: хозяек публичных домов, кокоток-одиночек, своден, содержательниц домов свиданий, сутенеров, выходных актрис и хористок — был ему знаком, как астроному звездное небо.
— Смотрите, что выходит, — продолжал Вихров, — по иностранным законам прокурор должен быть пристрастно строг, а
адвокат должен быть пристрастно человечен, а следователь должен быть то и другое, да еще носить в себе убеждение присяжных, что виновно ли
известное лицо или нет, и сообразно с этим подбирать все факты.
Я говорю о среднем культурном русском человеке, о литераторе,
адвокате, чиновнике, художнике, купце, то есть о людях, которых прямо или косвенно уже коснулся луч мысли, которые до
известной степени свыклись с идеей о труде и которые три четверти года живут под напоминанием о местах не столь отдаленных.
Одно из светил нашего юридического мира, беспроигрышный
адвокат Балалайкин вступил в брак с сироткой — воспитанницей
известного банкира Парамонова, Фаиной Егоровной Стегнушкиной, которая, впрочем, уже несколько лет самостоятельно производит оптовую торговлю на Калашниковской пристани.
Описал я ему и училищную жизнь, и в ответ мне отец написал, что в Никольском переулке, не помню теперь в чьем-то доме, около церкви Николы-Плотника, живет его добрый приятель,
известный московский
адвокат Тубенталь.
В надворном флигеле жили служащие, старушки на пенсии с моськами и болонками и мелкие актеры казенных театров. В главном же доме тоже десятилетиями квартировали учителя, профессора,
адвокаты, более крупные служащие и чиновники. Так, помню, там жили профессор-гинеколог Шатерников,
известный детский врач В.Ф. Томас, сотрудник «Русских ведомостей» доктор В.А. Воробьев. Тихие были номера. Жили скромно. Кто готовил на керосинке, кто брал готовые очень дешевые и очень хорошие обеды из кухни при номерах.
То же самое еще чаще может случаться и при обсуждении литературных произведений: и когда критик-адвокат надлежащим образом поставит вопрос, сгруппирует факты и бросит на них свет
известного убеждения, — общественное мнение, не обращая внимания на кодексы пиитики, будет уже знать, чего ему держаться.
От слова до слова я помнил всегда оригинальные, полные самого горячего поэтического вдохновения речи этого человека, хлеставшие бурными потоками в споре о всем
известной старенькой книжке Saint-Pierre „Paul et Virginie“, [Сен-Пьера «Поль и Виргиния» (франц.).] и теперь, когда история событий доводит меня до этой главы романа, в ушах моих снова звучат эти пылкие речи смелого
адвоката за право духа, и человек снова начинает мне представляться недочитанною книгою.
Он употреблял
адвоката ловкого, дорогого,
известного и денег не жалел; но в нетерпении и от мнительности повадился заниматься делом и сам: читал и писал бумаги, которые сплошь браковал
адвокат, бегал по присутственным местам, наводил справки и, вероятно, очень мешал всему; по крайней мере
адвокат жаловался и гнал его на дачу.
Вот один уже заметное лицо на государственной службе; другой — капиталист; третий —
известный благотворитель, живущий припеваючи на счет филантропических обществ; четвертый — спирит и сообщает депеши из-за могилы от Данта и Поэ; пятый — концессионер, наживающийся на казенный счет; шестой —
адвокат и блистательно говорил в защиту прав мужа, насильно требующего к себе свою жену; седьмой литераторствует и одною рукой пишет панегирики власти, а другою — порицает ее.
Пирожков узнал разных господ,
известных всей Москве: двух славянофилов, одного бывшего профессора, трех-четырех
адвокатов, толстую даму-писательницу, другую — худую, в коротких волосах, ученую девицу с докторским дипломом.
Стр. 111. Федор Никифорович.–Имеется в виду
известный московский
адвокат Ф. Н. Плевако (1843–1908).
Ипполитов. Будьте покойны, дуэли ни кровавой, ни чернильной не последует; ваш сын исполнил свое слово… хотя честь… но это к делу нейдет. Теперь я обязан с вами расквитаться. Но прежде удовлетворения с нашей, виноватой стороны, позвольте спросить вас, почтеннейший Флегонтыч, как
известного юриста и знаменитого
адвоката… (Тихо Мухоморову.) Скажу вам по секрету, мы знаем все о Гориславской: и происхождение ее, и за что ее выдавали…
Тут же находился и
известный всей России, как неподражаемый оратор, московский
адвокат,
известный под именем московского Демосфена.
На другой день рано утром Антон Михайлович отправился к Луганскому, застал его в сравнительно трезвом состоянии, обстоятельно расспросил о деле, рассмотрел имевшиеся у него документы и объявил, что у него есть
адвокат, который возьмется вести его дело на свой счет, что этот
адвокат —
известный присяжный поверенный Николай Леопольдович Гиршфельд. Кроме Луганского, Милашевич застал дома и жену его, и ее, как выразился старший дворник, «воздахтора».