Прочитав это повествование и выслушав изустные рассказы многих свидетелей, — можно наглядно получить вульгарное
изображение события, в миниатюре, таким образом: возьмите большую круглую чашку, налейте до половины водой и дайте чашке быстрое круговращательное движение — а на воду пустите яичную скорлупу или представьте себе на ней миниатюрное суденышко с полным грузом и людьми.
Представляю этот сборник суду читателей, как издатель и отчасти автор его. Прошу помнить, это не роман, требующий более единства и связи в
изображении событий и лиц, а временник, не подчиняющийся строгим законам художественных произведений.
Неточные совпадения
Припомните, сколько раз вам пришлось улыбнуться, рассматривая на наших станциях, пока запрягают лошадей, простодушные
изображения лиц и
событий?
Ходят еще в народе предания о славе, роскоши и жестокости грозного царя, поются еще кое-где песни про осуждение на смерть царевича, про нашествия татар на Москву и про покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем, которого
изображения, вероятно, несходные, можно видеть доселе почти во всех избах сибирских; но в этих преданиях, песнях и рассказах — правда мешается с вымыслом, и они дают действительным
событиям колеблющиеся очертания, показывая их как будто сквозь туман и дозволяя воображению восстановлять по произволу эти неясные образы.
Представляемый здесь рассказ имеет целию не столько описание каких-либо
событий, сколько
изображение общего характера целой эпохи и воспроизведение понятий, верований, нравов и степени образованности русского общества во вторую половину XVI столетия.
К сожалению, последующие историки Петра не следовали, в
изображении его деяний, собственному его примеру, — одни по излишнему легковерию, другие по желанию изукрасить простую истину
событий.
Даже по самым внешним приемам, по расположению статей, примечаний и приложений, по манере
изображения частных
событий, — ни одна из исторических книг не напоминала нам так живо Карамзина, как «История Петра» г. Устрялова.
Напрасно силился он отбиваться; эти три ремесленника были самый дюжий народ из всех петербургских немцев и поступили с ним так грубо и невежливо, что, признаюсь, я никак не нахожу слов к
изображению этого печального
события.
Для убедительности же своего восхваления всего Шекспира они составляли эстетические теории, но которым выходило, что определенное религиозное мировоззрение совсем не нужно для произведения искусства вообще и драмы в особенности, что для внутреннего содержания драмы совершенно достаточно
изображение страстей и характеров людских, что не только не нужно религиозное освещение изображаемого, но искусство должно быть объективно, то есть изображать
события совершенно независимо от оценки доброго и злого.