Неточные совпадения
Большинство адвокатов — старые судейские волки, картежники, гурманы, театралы, вполне похожие на
людей,
изображенных Боборыкиным в романе «На ущербе».
«Джакобы Саназары» писаны для них: тысячи раз
изображенная борьба непризнанного таланта с
людьми, с целым миром потрясает их до дна души…
Но каждый порядочный
человек вовсе не счел бы геройством поступить на месте этих
изображенных мною
людей точно так же, как они, и совершенно готов к этому, если бы так случилось, и много раз поступал не хуже в случаях не менее, или даже и более трудных, и все-таки не считает себя удивительным
человеком, а только думает о себе, что я, дескать, так себе, ничего, довольно честный
человек.
Да, но — здесь-то и раскрывается в полной силе весь ужас; нелепых отношений,
изображенных нам в «Своих
людях».
Такова основа всех действий характера,
изображенного в «Грозе». Основа эта надежнее всех возможных теорий и пафосов, потому что она лежит в самой сущности данного положения, влечет
человека к делу неотразимо, не зависит от той или другой способности или впечатления в частности, а опирается на всей сложности требований организма, на выработке всей натуры
человека. Теперь любопытно, как развивается и проявляется подобный характер в частных случаях. Мы можем проследить его развитие по личности Катерины.
Ему казалось не больше 28 лет; на лице его постоянно отражалась насмешка, горькая, бесконечная; волшебный круг, заключавший вселенную; его душа еще не жила по-настоящему, но собирала все свои силы, чтобы переполнить жизнь и прежде времени вырваться в вечность; — нищий стоял сложа руки и рассматривал дьявола,
изображенного поблекшими красками на св. вратах, и внутренно сожалел об нем; он думал: если б я был чорт, то не мучил бы
людей, а презирал бы их; стоят ли они, чтоб их соблазнял изгнанник рая, соперник бога!.. другое дело
человек; чтоб кончить презрением, он должен начать с ненависти!
Кто принимается читать роман не за тем, чтобы вникать в характеры
изображенных там
людей и следить за развитием сюжета?
Лица,
изображенные мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны, тогда раскаяние, верно, посетит души тех
людей… Но пускай они не обвиняют меня: я хотел, я должен был оправдать тень несчастного!..
Здесь нельзя не сознаться, даже с некоторым удовольствием, что класс
людей,
изображенных Пушкиным и находящихся в близких отношениях к нему, следовательно, им интересующихся, весьма малочислен у нас.
Кроме Любского, затеявшего у себя благородный спектакль,
изображенного и выдержанного в совершенстве, кроме Волгина, грубого добряка, попадающего нечаянно в закулисный омут, вовсе ему чуждый и неизвестный, Волгина, который, по моему мнению, своим положением забавнее всех других лиц, — в этой комедии есть характер, задуманный весьма счастливо и выполненный прекрасно: это Посошков,
человек умный, страстный любитель театра, сочинитель и актер, чувствующий, понимающий искусство, и только потому смешной и даже глупый, что ничего кроме искусства не видит и не понимает.
А когда он зрит пред собою
изображенную небесную славу, то он помышляет вышний проспект жизненности и понимает, как надо этой цели достигать, потому что тут оно все просто и вразумительно: вымоли
человек первее всего душе своей дар страха божия, она сейчас и пойдет облегченная со ступени на ступень, с каждым шагом усвояя себе преизбытки вышних даров, и в те поры
человеку и деньги и вся слава земная при молитве кажутся не иначе как мерзость пред господом.
Мы нарочно проследили четыре лица, более или менее удачно
изображенных автором, и нашли, что живы эти
люди и жива душа их.
Отсюда нравственная раздвоенность
человека, так гениально
изображенная Достоевским, двоение личности.