Неточные совпадения
Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных морозов, плотным, скрипучим снегом, розовым инеем на деревьях, бледно-изумрудным
небом, шапками дыма над трубами, клубами пара из мгновенно раскрытых дверей, свежими, словно укушенными лицами людей и хлопотливым бегом продрогших лошадок.
Вы ослеплены, объяты сладкими творческими снами… вперяете неподвижный взгляд в
небо: там наливается то золотом, то кровью, то
изумрудной влагой Конопус, яркое светило корабля Арго, две огромные звезды Центавра.
На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.
На высоте, где
небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой стих на
изумрудной льдине.
И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!
На высоте, где
небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине…
И не думал; это всё для того, что когда он уже совсем утопал и захлебывался, то пред ним мелькнула льдинка, крошечная льдинка с горошинку, но чистая и прозрачная, «как замороженная слеза», и в этой льдинке отразилась Германия или, лучше сказать,
небо Германии, и радужною игрой своею отражение напомнило ему ту самую слезу, которая, «помнишь, скатилась из глаз твоих, когда мы сидели под
изумрудным деревом и ты воскликнула радостно: „“Нет преступления!” “„Да, — сказал я сквозь слезы, — но коли так, то ведь нет и праведников”.
Медленно приподняв ко лбу черную, волосатую руку, он долго смотрит в розовеющее
небо, потом — вокруг себя, — пред ним, по серовато-лиловому камню острова, переливается широкая гамма
изумрудного и золотого, горят розовые, желтые и красные цветы; темное лицо старика дрожит в добродушной усмешке, он утвердительно кивает круглой тяжелой головой.
Солнце горит в
небе, как огненный цветок, и сеет золотую пыль своих лучей на серые груди скал, а из каждой морщины камня, встречу солнца, жадно тянется живое —
изумрудные травы, голубые, как
небо, цветы. Золотые искры солнечного света вспыхивают и гаснут в полных каплях хрустальной росы.
Кое-где открывались вдруг небольшие озерки, точно клочки синего
неба, упавшие на землю и оправленные в
изумрудную зелень…
Одиночеством ли развилась эта крайняя впечатлительность, обнаженность и незащищенность чувства; приготовлялась ли в томительном, душном и безвыходном безмолвии долгих, бессонных ночей, среди бессознательных стремлений и нетерпеливых потрясений духа, эта порывчатость сердца, готовая, наконец, разорваться или найти излияние; и так должно было быть ей, как внезапно в знойный, душный день вдруг зачернеет все
небо, и гроза разольется дождем и огнем на взалкавшую землю, повиснет перлами дождя на
изумрудных ветвях, сомнет траву, поля, прибьет к земле нежные чашечки цветов, чтоб потом, при первых лучах солнца, все, опять оживая, устремилось, поднялось навстречу ему и торжественно, до
неба послало ему свой роскошный, сладостный фимиам, веселясь и радуясь обновленной своей жизни…
Было тихо, только из травы поднимался чуть слышный шорох, гудели осы, да порою, перепархивая из куста в куст, мелькали серенькие корольки, оставляя в воздухе едва слышный звук трепета маленьких крыльев. Вздрагивая, тянулись к солнцу
изумрудные иглы сосняка, а высоко над ними кружил коршун, бесконечно углубляя синеву
небес.
Мне казалось теперь, что я давно знаю и люблю эту рыженькую воспитанницу, так бессердечно трунившую надо мною всего несколько минут тому назад. Ведь она была в Мцхете, она видела мою родину, мое бирюзовое
небо, мои
изумрудные долины и высокие горы, подернутые розоватым туманом, далекие горы с седыми вершинами!..