Неточные совпадения
День склонялся к вечеру. По небу медленно ползли легкие розовые облачка. Дальние горы, освещенные последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы
деревья приняли однотонную серую окраску. В нашей деревне по-прежнему царило полное спокойствие.
Из длинных труб фанз вились белые дымки. Они быстро таяли в прохладном вечернем воздухе. По дорожкам кое-где мелькали белые
фигуры корейцев. Внизу, у самой реки, горел огонь. Это был наш бивак.
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные
фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю серых собак, вырванное с корнем
дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один
из них опустился к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Вдруг под снегом раздалось рычанье, а потом рев… Лесник, упершись шестом в снег, прямо с
дерева перепрыгнул к нам на утоптанное место. В тот же момент из-под снега выросла почти до половины громадная
фигура медведя. Я, не отдавая себе отчета, прицелился и спустил оба курка.
Дернул он из-под колеса, колесо закрутилось, и я увидел привязанную к нему промелькнувшую
фигуру человека. Выпрастывая сундук, Вася толкнул идола, и тот во весь свой рост, вдвое выше человеческого, грохнулся. Загрохотало, затрещало ломавшееся
дерево, зазвенело где-то внизу под ним разбитое стекло. Солнце скрылось, полоса живого золота исчезла, и в полумраке
из тучи пыли выполз Вася, таща за собой сундук, сам мохнатый и серый, как сатана, в которого он ткнулся мордой.
Из-за него выставляется на диво сколоченная
фигура Кряжова, который, как говорится, сделан
из цельного
дерева; балагур и весельчак Окиня выставляет вперед свою бородку клином, причмокивает и подмигивает.
В пуховой постели было жарко; он соскочил на пол, подошёл к окну, распахнул раму, —
из сада в лицо ему хлынул пьяный гул, хохот, девичий визг; в синеватом сумраке, между
деревьями, бродили чёрные
фигуры людей.
— Он — мастер; мебель делал и часы чинил,
фигуры резал
из дерева, у меня одна спрятана — женщина голая, Ольга считает её за материн портрет. Пили они оба. А когда муж помер — обвенчались, в тот же год она утонула, пьяная, когда купалась…
И тени вечера становились удушливее, гуще. Навстречу Лёньке попадались казаки и казачки и проходили мимо, не обращая на него внимания, уже успев привыкнуть к наплыву голодающих
из России. Он тоже лениво скользил потускневшим взглядом по их сытым крупным
фигурам и быстро шёл к церкви, — крест её сиял за
деревьями впереди его.
Это обман вроде тех картинок, в которых
фигура образуется
из пустоты, ограниченной ветвями
дерева.
По другой стене висело большое Распятие
из черного
дерева, с
фигурою Христа, очень изящно выточенною
из слоновой кости, и несколько гравюр: там были портреты св. Казимира, покровителя Литвы, знаменитой довудцы графини Эмилии Плятер, графа Понятовского, в уланской шапке, геройски тонущего в Эльстере, Яна Собеского, освободителя Вены, молодцевато опершегося на свою «карабелю», св. иезуита Иосафата Кунцевича, софамильника пана Ладыслава, который почитал себя даже происходящим
из одного с ним рода, и наконец прекрасный портрет Адама Мицкевича.
В тени около церковной ограды кто-то ходил, и нельзя было разобрать, человек это или корова, или, быть может, никого не было, и только большая птица шуршала в
деревьях. Но вот
из тени вышла одна
фигура, остановилась и сказала что-то мужским голосом, потом скрылась в переулке около церкви. Немного погодя, саженях в двух от ворот, показалась еще
фигура; она шла от церкви прямо к воротам и, увидев на лавочке Софью, остановилась.
Она вошла в рощу. Какой-то таинственный шелест приветствовал ее. Ей вдруг стало жутко. Перед ней мелькнули виденные ею вчера и грезившиеся ей всю ночь два глаза. Она прислонилась к одному
из деревьев, чтобы не упасть. Тут она заметила
фигуру спешившего к ней Николая Леопольдовича. Она оправилась. Она была не одна. Он был с ней.
Луна всплыла из-за туч и сквозь
деревья осветила высокую женскую
фигуру с длинными черными волосами и мертвенно-бледным лицом. Под ее высоким лбом сверкали, как раскаленные уголья, черные глаза.
Петр Иннокентьевич несколько времени стоял, как бы очарованный этой картиной тихой ночи, затем поднял руку, чтобы закрыть окно, как вдруг ему показалось, что какая-то тень проскользнула по саду. Его рука опустилась, он несколько выдвинулся
из окна и стал прислушиваться. Тихий шорох шагов достиг до его ушей, и он ясно различил темную
фигуру, крадущуюся между
деревьями по аллее, ведущей к заднему двору дома. Осторожно озираясь, приблизилась она к калитке, тихо отворила ее и вышла
из саду.
Вдруг к пруду приблизились легкие шаги, почти неслышные на мягкой лесной почве, а в кустах раздался тихий шорох, подобный шелесту шелкового платья. Из-за
деревьев небольшой рощи, примыкавших к берегу пруда, бесшумно выскользнула женская
фигура и неподвижно остановилась, не спуская глаз с лежавшего юноши.
По середине его аллея, но уже не
из деревьев, а
из колоссальных
фигур слонов, верблюдов, мулов, лошадей и проч.