Неточные совпадения
Идти дальше, стараться объяснить его окончательно, значит, напиваться с ним пьяным, давать ему денег взаймы и потом выслушивать незанимательные повести о том, как он в полку нагрубил командиру или побил жида, не заплатил в
трактире денег, поднял знамя бунта против уездной или земской полиции, и как за то выключен
из полка или послан в такой-то
город под надзор.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали
из деревни в
город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в
городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в
трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Ни в пьяном кутеже по
трактирам, ни тогда, когда ему пришлось лететь
из города доставать бог знает у кого деньги, необходимейшие ему, чтоб увезть свою возлюбленную от соблазнов соперника, отца своего, — он не осмеливается притронуться к этой ладонке.
Бумага, поданная ею, была то самое письмо Мити
из трактира «Столичный
город», которое Иван Федорович называл «математической» важности документом.
— Знаете что, — промолвила Марья Николаевна: она либо опять не расслышала Санина, либо не почла за нужное отвечать на его вопрос. — Мне ужасно надоел этот грум, который торчит за нами и который, должно быть, только и думает о том, когда, мол, господа домой поедут? Как бы от него отделаться? — Она проворно достала
из кармана записную книжечку. — Послать его с письмом в
город? Нет… не годится. А! вот как! Это что такое впереди?
Трактир?
За мной человек десять каменщиков в фартуках с кирками… А навстречу приказчик
из Муранова
трактира, который меня узнал. Я перемахнул через другой забор в какой-то сад, потом выскочил в переулок, еще куда-то и очутился за
городом.
Пообедав с юнкерами, я ходил по
городу, забегал в бильярдную Лондрона и соседнего
трактира «Русский пир», где по вечерам шла оживленная игра на бильярде в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла
из 25 клеточек в ящике, который становился на бильярд, и игравший маленьким костяным шариком должен был попасть в «старшую» клетку. Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
Было второе марта. Накануне роздали рабочим жалованье, и они, как и всегда, загуляли. После «получки» постоянно не работают два, а то и три дня. Получив жалованье, рабочие в тот же день отправляются в
город закупать там себе белье, одежду, обувь и расходятся по
трактирам и питейным, где пропивают все, попадают в часть и приводятся оттуда на другой день. Большая же часть уже и не покупает ничего, зная, что это бесполезно, а пропивает деньги, не выходя
из казармы.
Из городу в
трактир либо в клуб, и жди его до трех часов утра.
И все знали, что
из города он воротится около шести вечера. По праздникам он ходил к ранней обедне, потом пил чай в
трактире Синемухи, и вплоть до поздней ночи его можно было видеть всюду на улицах слободы: ходит человек не торопясь, задумчиво тыкает в песок черешневой палочкой и во все стороны вертит головой, всех замечая, со всеми предупредительно здороваясь, умея ответить на все вопросы. Речь его носит оттенок книжный, и это усиливает значение ее.
Только один Тиунов вдруг весь подобрался, вытянулся, и даже походка у него стала как будто стремительнее. Он возвращался
из города поздно, приносил с собою газеты, и почти каждый вечер в
трактире Синемухи раздавался негромкий, убеждающий голос кривого...
Раньше о том, что на земле есть еще жизнь, другие
города, иные люди, напоминало многое: ежедневно в девять часов утра в
город, звеня колокольцем, влетала почтовая тройка
из губернии, с полудня вплоть до вечера по улицам ходил, прихрамывая, разносчик писем Калугин, по вечерам в
трактирах являлась губернская газета, в «Лиссабоне» — даже две.
Якорев. Немедленно ославлю на весь
город. Вы понимаете? Не то что Ковалёв — лакей
из трактира не возьмёт вас! Я шутить с собой не позволю… я не женщина…
Анютка. Нету. Только Андриян там
из города, сказывал, видел их еще в
городу, в
трактире. Батя, говорит, пьяный-распьяный.
Кума. Пора бы. В наш
трактир не заехал ли. Сестра Фекла сказывала, матушка моя, стоят там саней много
из города.
Через два дня приехали
из города становой пристав и следователь и сделали обыск сначала в комнате Матвея, потом во всем
трактире.
Почему-то вспомнилась ему вся его бестолковая жизнь, скитанье
из города в
город, пьянство, кривлянье в погребах и
трактирах, и эта жизнь представилась ему такой же темной и долгой, как и вся сегодняшняя страшная ночь…
Свечи, лампы и хромая люстра, взятая напрокат
из трактира, горят до того ярко, что один
из гостей, сидящих за столом, телеграфист, кокетливо щурит глаза и то и дело заговаривает об электрическом освещении — ни к селу ни к
городу.
Толпа всё увеличивалась и увеличивалась… Бог знает, до каких бы размеров она выросла, если бы в
трактире Грешкина не вздумали пробовать полученный на днях
из Москвы новый орган. Заслышав «Стрелочка», толпа ахнула и повалила к
трактиру. Так никто и не узнал, почему собралась толпа, а Оптимов и Почешихин уже забыли о скворцах, истинных виновниках происшествия. Через час
город был уже недвижим и тих, и виден был только один-единственный человек — это пожарный, ходивший на каланче…
Затем он вышел
из трактира и опустил письмо в почтовый ящик. До четырех часов утра блуждал он по
городу и думал о своем горе. Бедняга похудел, осунулся и пришел к заключению, что жизнь — это горькая насмешка судьбы, что жить — глупо и недостойно порядочного немца. Он решил не мстить ни жене, ни рыжему человеку. Самое лучшее, что он мог сделать, это — наказать жену великодушием.
До того времени все эти постройки никогда не страховались, страховался
из имущества господина Савина в селе Серединском только один
трактир, но страховка его производилась в другом месте, а именно, у агента „Санкт-Петербургского и Русского страховых обществ“ Соколова, живущего в
городе Боровке.